Наигравшись с водой, Илюшка сел рядом и начал возиться в траве с жуками. В какой-то момент он внезапно застыл: смотрел в одну точку и, очевидно, отсутствовал. Где были его мысли? Что он там видел?
Лера прошептала, посмеиваясь:
— Моя бабка в таких случаях говорила: «Черт жопу показывает».
Илюшка сидел так довольно долго, пока Вадим не отвлек его:
— Посмотри, шмель!
Они встали и подошли к шмелю, копошащемуся в цветке. Лера погладила его мохнатую спину пальцем. При этом насекомое стало отталкивать палец какими-то средними лапами, не занятыми добычей провизии, с явно разгневанным видом: «Уйдите, отстаньте». Они засмеялись.
— Важный, — сказал Илюшка, — да, пап? Не оглянулся.
— У него голова не поворачивается, — пояснил Вадим. — Насекомые не умеют крутить головой. Наверное, ему очень вкусно. Я когда вкусное ем, меня тоже не оторвешь.
— А когда я была в пионерлагере, — начала рассказывать Лера, — у нас ребята шмелям вырывали жала и привязывали их на ниточку. И водили как бы на поводках.
— Как? — изумился Илюшка.
— А вот так. Идешь, держишь ниточку, а шмель рядом летит.
— Здорово! — Илюшка начал искать глазами шмеля.
— Не очень здорово, — строго сказал Вадим. — Они без жала не могут жить. И умирают быстро. Не жалко?
— А мне, — продолжила Лера, — мальчишки как-то раз дали шмеля без крыльев. Его звали Федя, и он жил у меня в коробочке. Я его выпускала в траву гулять, и он не убегал никогда. Только однажды мы с девчонками заигрались, я про него забыла и потом не нашла.
Обратно они пошли через лес. Лера с Илюшей собирали букет: незабудки, фиалки, «барашки», лютики.
— Ой, грибы! — вдруг воскликнула Лера и побежала разбрасывать листья.
— Что-то их покорежило…
— Просто это сморчки — вкусные необычайно.
Насобирали целый пакет — больше складывать было некуда.
Лидия Александровна ахнула:
— Вот молодцы, сколько грибов набрали! Да, Илюш? Они по всему лесу не водятся, вы не думайте… Можно весь день ходить и ни одного не найти… Только бывалые грибники знают места… А вы раз — и нашли! Значит, везунчики…
— Новичкам ведь всегда везет…
— Садитесь за стол, я щавелевый суп сварила. А грибы сейчас с луком зажарю — объедение будет…
Стол установили на воздухе, под деревьями. С яблонь в суп падали лепестки.
Когда Илюшку уложили спать на террасе и посадили Снежка охранять, Вадим и Лера уединились в мансарде. Через окно струились лучи, и пылинки медленно двигались в них, будто крошечные кораблики. Возможно, на них совершали плавание пылевые клещи. Дубовая кровать была застелена простыней в синий бутон. Далеко в углу сидел здоровенный паук и любопытно присматривался. Лера буквально трепетала у Вадима в руках, с трудом доверяя своему счастью. От нее пахло хлебом — сладкой булкой или ватрушкой. Секс, однако, оставил щемящее чувство чего-то невыраженного. Когда Вадим стал одеваться, у Леры было такое лицо, как будто она собиралась заплакать.
8
Придя в понедельник с работы, Вадим размышлял о котлете с гречкой. О салате из помидоров. О гороховом супе с копченостями. Тем не менее в квартире не ощущалось съедобных запахов. «Уже и готовить перестала?!» — возмущенно подумал он. Нет, неправильно — обреченно.
Медленно он поднялся наверх по лестнице, устроив из восхождения дурацкую игру: злорадно цеплялся за перила в самый последний момент, когда его балансирующее на одной ноге тело уже валилось назад. Он собрался заглянуть в детскую, просигналить короткое приветствие сыну. Заглянув, увидел на кровати жену. Маша сидела, аккуратно держа на коленях детское туловище, одетое в Илюшкину безрукавку. Илюшка приблизился к группе и с радостным бестолково-трехлетним взглядом протянул ребенку печенье. Маша доверительно сообщила:
— Видишь, у твоего братика совсем нету ручек. Его нужно кормить.
Лицо Илюшки тут же приобрело совершенно взрослое выражение; он стал сосредоточенно отламывать от печенья куски и класть мальчику в рот.
Увиденное непонятным образом превзошло предел выносимого. Вадим мгновенно ретировался и сел на диван далеко в гостиной. Смотрел прямо перед собой. Что же ты, Маша, наделала.
Он вспомнил, как недавно жена пересказывала кому-то статью из журнала. Суть была такова: когда иностранные семьи усыновляют российских детей из детдома, они стараются сразу устроить ребенку красивую жизнь с походами в цирк и миллионом игрушек. А в мозге ребенка возникают необратимые изменения. Мозг, привыкший годами видеть одно и то же окно, серую стену и ничего больше, не может переварить огромный объем информации, и клетки его умирают. Психологи предупреждают: усыновив такого ребенка, нужно огородить ему угол в комнате, спрятать игрушки и давать по одной, постепенно. Гулять выводить по чуть-чуть; галдящим родственникам не позволять оккупировать дом. Ребенок должен пройти через период длительной адаптации, привыкнуть на первоначальном этапе к двум или трем близким людям… Маша говорила об этом по телефону буквально несколько дней назад.