Зад. выполн. Фотографиров. результаты удара. Потоплено 6 мотоботов.
Опер. св. шт. ВВС СФ № 236.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
И приписка, сделанная рукой отца: «Горел танкер. 6 часов.»
Диктор: В тот же день:
« 23.8.44 г. – Аэрокобра
Сопровождение 5-ти бомбард. для бомбоуд. по порту и гор. Вадсэ
Зад. выполн.
Зафотограф. результ. удара. Потоплен 1 мотобот.
Опер. св. шт. ВВС СФ № 236.
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
Диктор: В августе 1944 года начались массированные бомбардировки портов Вардэ и Вадсэ, к концу сентября они практически стерты с лица земли.
44 сцена.
23 сентября 1944 года. Полярная осень. Штаб полка. Иван, Гусев.
Самарин (Ивану): Зачеты на штурмана сдал?
Иван: Так точно! На отлично!
Самарин: Поздравляю – теперь ты не просто летчик, а летчик-штурман. То есть летчик, штурман, разведчик и фотограф в одном лице.
Иван: Я в курсе.
Самарин: Вот задание для опытного пилота.
Иван: Слушаю.
Самарин: На свой страх и риск разрешаю твоей паре вылет на «свободную охоту». Заодно проведете разведку погоды. Над морем, над сушей – смотрите в оба!
Иван: Разрешите идти?
Самарин: Подожди, возьми утреннюю карту авиафоторазведки. У Вадсэ, на зюйд-вест, появились немецкие зенитки – учти это. Теперь идите.
Иван и Гусев бегут к своим самолетам.
Диктор: Спустя две минуты, от самолета остался только снежный вихрь. Поднялись в небо, выскочили из снежной тучи – море, как сажа, облака над самой водой, мчат навстречу, бегут наперегонки. Сто пятьдесят, сто метров показывала стрелка высотомера. Дрогнула – сто, восемьдесят… Наконец и вода пропала – застелило ее белой дымкой. Снежный град влетает в открытый лючок, обмораживает щеки. Высота двадцать метров! Ё-моё!..
…А внизу полощется бесстрастное Баренцево море.…
Диктор: «23.9.44 г. – Аэрокобра
Разведка погоды в р-не Вадсэ, Берливог, Гамвик.
Зад. выполн. Вел в/бой с «Ю-88».
Командир 2 аэ 255 иакп капитан Самарков.»
Голос дочери: Приписка, сделанная рукой отца: «Он ушел в облака»
Диктор: Возвратятся из полета – живые и невредимые, съедут по черному от копоти крылу, идут быстро, руками разводят, точно через бурелом пробиваются – это они о бое так рассказывают – руками. Кто откуда заходил, под каким углом торпеда шла…
45 сцена.
27 сентября 1944 года. 10 часов утра. Ленинская комната при штабе. На стенах наглядная агитация. С потолка свисает «лампочка Ильича». Иван с карандашом за ухом, увлеченно рисует на листе ватмана, насвистывая «Нам песня строить и жить помогает». Заходит Самарин.
Самарин (смотрит на художества Ивана): Лист бумаги не испорть, еле выпросил на складе.
Иван: Боевой листок почти закончил. Вот передовая замполита, вот мой фельетон, заметка Гусева о вчерашнем полете, фотографии отличившихся пилотов.
Самарин: Фельетон о чем?
Иван: О сбитом фрице и его летном, так сказать, «мастерстве» в кавычках.
Самарин (читает фельетон, кивает): Зубастый! А это?
Иван: Фото наших фьордов и стихи Обойщикова – душевные стихи. Нравится?
Самарин (едва взглянув): Пойдет. Закончишь, дежурный поможет повесить на стену. (Уходит)
Гусев (входит, заглядывает через плечо): Моя заметка? Здорово! А самолетик хорошо получился, где учился рисовать?
Иван (Пожимает плечами): Не знаю, всегда умел.
Гусев: Дай почитать, что тут интересного? (Берет газету в руки, читает с выражением)
Лишь море и небо, лишь небо и море
Да наш самолет, поседевший от горя.
В метельных зарядах машина ныряет,
И в баках бензина совсем уже мало
Нам красная лампочка жизнь отмеряет,
А жизни и не было – только начало,
Двоим нам с тобой сорока еще нету.
А небо до самой воды опустилось,
И крылья ломают тяжелые ветры,
И стрелка компаса как будто взбесилась,
Мотор перегретый дает перебои.
О, эти мгновенья запомнишь до гроба!
И берег мы ищем с тоскою и болью,
И дай бог так землю любить хлеборобам.
Вбегает дежурный: Вторая эскадрилья на взлет!