1946 год. Архангельск. Васьково. Аэродром. Иван и его ведомый Николай Мячин.
Мячин: Как отдыхалось в Кисловодске?
Иван: Коля, Мячин, дорогой мой ведомый! Я познакомился с миловидной южанкой Ниной (показывает карточку).
.
Мячин: Наконец-то!
Иван (мечтательно): Прогулки под луной, танцплощадка в парке – все это было так романтично…
Мячин: Ну?
Иван: А на щечке у нее – родинка, вот здесь (показывает рукой на левую скулу).
Мячин: Родинка?
Иван: А глаза темные, как…как наша полярная ночь!
Мячин: Ого, да ты совсем пропал! (смеется, поет): На щечке родинка, а в глазах любовь.
Иван: Она учится в Ленинградском парашютном техникуме.
Мячин: А ты еще не слышал? Нас на днях туда и перебрасывают – в Лебяжье, под Ленинград!
Иван (мечтательно): Вот здорово, теперь встречаться будем!
58 сцена.
1947 год. Село Лебяжье, аэродром «Котлы», под Ленинградом.
Мячин: Как развивается твой роман?
Иван: Я сделал предложение руки и сердца!
Мячин: Правильно, чего тянуть?
Иван: Так она уехала на каникулы домой – в Кисловодск.
Мячин: Надо что-то придумать!
Иван: Чего там придумаешь? (В раздумьи, со значением) Хотя подожди! Я на той неделе перегоняю к нам новый самолет из Махачкалы.
Мячин (подхватывает): Из Махачкалы? Слушай сюда: приземляешься на аэродроме Минеральных Вод, до Кисловодска – рукой подать – забираешь свою невесту, сажаешь в самолет и везешь к нам! Моей Ирке подружка будет!
Иван: Как это «на аэродроме Минеральных Вод»? А чем мотивирую посадку на гражданский аэродром?
Мячин: Мне тебя учить? Скажешь, мотор барахлит!
59 сцена.
1947 год. Кисловодск, Иван в черном летном комбинезоне, с планшетом через плечо, сидит за столом. Перед ним Нина.
Иван (продолжает разговор): Видишь, Ниночка, ради тебя я нарушил все инструкции! Так что собирайся, летишь со мной!
Нина (кокетничает): А если не полечу?
Иван (вполне серьезно): Любишь – спасай, иначе – трибунал. (Кивает головой, пряча улыбку) Скорее всего – расстреляют. Военный самолет угнал!
Нина пугается, широко раскрывает глаза, быстро уходит в другую комнату, через пять минут стоит в дверях с чемоданом.
Нина: Про учебу придется надолго забыть …
Голос дочери: Что тут началось! Охи, ахи! Бабушка в слезы, а мама собрала вещички и улетела с женишком.
У женишка пронзительные зеленые глаза, и он красив – куда там генералам, ухаживавшим за Ниной в санатории! Характерец, конечно, тот еще – но это наследие войны. Попробуйте в двадцать с небольшим отбомбить «транспорт водоизмещением 12000 тонн» с поднебесной высоты Заполярья, а потом спокойно спать – вряд ли у вас это получится.
60 сцена.
1947 год. Ленинград. Баумановский загс. Звучит марш Мендельсона, оживленные пары стоят у входа. Нина в светлом платье подходит к двери в большой парадный зал с золочеными колоннами, но вдруг разворачивается и бежит вниз по широкой лестнице. Иван – офицер при полном параде, бросается следом, догоняет, ведет обратно.
Иван: Пошли – пошли, нас уже вызывают для регистрации брака.
Нина (думает): «Правильно поступаю, или нет? Трудно, наверное, будет…»
Голос дочери: Мама со мной на руках на деревянном тротуаре, за спиной домишки, в которых квартировались пилоты со своими семьями.
Гарнизон военно-морских летчиков…
61 сцена.
1953 год. Виды острова Эзеля – сосны, песчаный пляж. Вечер.
Голос дочери: Военные летчики жили в те времена хорошо, недостатка в деньгах не было. Мама, как и все жены офицеров, не работала, а растила нас с сестрой. Она была большой модницей – имела много красивых платьев и, конечно, шубу – этот обязательный атрибут офицерской жены. До сих пор помню на ощупь – колючую отцовскую шинель и мягкую шубу мамы.
В Ригу с острова летали все, и жены в том числе – да простит меня летное начальство – с детьми в поликлинику, в большой магазин – на чем же еще доберешься? – разумеется, на военном самолете.
В черных шинелях с голубыми погонами морские летчики идут с полетов.