Письма и особенно романы Эдит Уортон зародили во мне желание продолжить исследования в этом направлении. Большую часть своей сознательной жизни Уортон была замужем за ничем не примечательным представителем высшего класса Тедди Уортоном, человеком, которому она совершенно не подходила. По ее собственному мнению, а также по мнению других, сексуальной жизни у них почти не было. Но в 1908 г. она испытала ошеломительное сексуальное пробуждение, когда у нее завязался роман с красивым, соблазнительным бисексуалом и скандальным журналистом Мортоном Фуллертоном. В ее письмах к нему, впервые опубликованных в 1980-е гг., она пишет об этом сексуальном пробуждении как об угрозе растворения самой себя и потери самоконтроля. Переходя на французский — язык, к которому она прибегает для описания чувственных переживаний, — она признается, что от его прикосновений «теряет волю»: «je n’aisplus de volonte»[7]. О сексе с Фуллертоном она говорит как о «наркотике» — метафора, часто встречающаяся в произведениях и других женщин-писа-телей того времени. (Эдна Понтелье в «Пробуждении» также описывает прикосновения своего возлюбленного Роберта как «наркотик». Но после второй волны феминизма 1970-х гг. эта метафора почти выйдет из употребления, поскольку признаваться в такой зависимости от мужчины станет не политкорректным [8]).
В одном из писем Уортон описывает разговор с Фуллертоном, в котором она рассказала ему, как он сам и испытываемый с ним оргазм влияют на нее. Он ответил, что после этого сексуального опыта она станет писать лучше. Как оказалось, Фуллертон был прав: Эдит Уортон действительно создала свои лучшие произведения после того, как испытала сексуальное пробуждение. Интересно, что в романе «Обитель радости», опубликованном в 1905 г., она не использует никаких языковых средств для описания физической страсти в отношении своих героинь, поэтому их привязанности и мотивы поведения кажутся не вполне обоснованными [9]. Хорошо передано подавление страсти, но не ее реализация. Однако романы «Лето» (1917) и «Эпоха невинности» (1920) полны описаний различных проявлений женской сексуальной страсти.
После 1908–1910 гг. проза Уортон становится более богатой и «осязаемой», ее наполняет мир чувств и удовольствий, равно как и трагическое, что в то время было неизбежно, стремление женщины к настоящей жизни, к экстазу, к тому, чтобы любить — любой ценой. Тема женщины, которая изменилась и пробудилась в результате познания собственной сексуальности и не жалеет о последствиях, хотя и вынуждена страдать, присутствует почти во всех произведениях Уортон после 1908–1910 гг.
Я внимательно изучила биографии этих и других великих женщин — художниц, писательниц и революционерок XVIII, XIX вв. и первой половины XX в.: Мэри Уолстонкрафт, Шарлотты Бронте, Элизабет Браунинг, Жорж Санд, Кристины Россетти, Джордж Элиот, Джорджии О’Кифф, Эдит Уортон, Эммы Голь-дман, Гертруды Стайн — всех тех женщин, чья жизнь, письма и тот выбор, который они сделали, даже если он был связан с риском и потребовал от них значительных жертв, доказывают пылкость и страстность их натур [10].
В жизни этих женщин можно наблюдать все ту же схему: прилив творческой активности и полная самореализация, похоже, следуют за периодом расцвета их сексуальности. Глядя на хронологическую последовательность событий в биографиях этих писательниц, художниц и революционерок, можно заметить эти перемены: их палитра внезапно расширяется и взгляду словно открываются другие миры.
Джордж Элиот, после того как у нее возникла связь с Джорджем Льюисом, написала свое первое серьезное художественное произведение — «Сцены из жизни духовенства» (1857). Вскоре после того, как у Джорджии О’Кифф начались бурные эротические отношения с фотографом Альфредом Стиглицем, она стала проводить смелые эксперименты с формой и цветом, когда рисовала свои знаменитые цветы. Эти эксперименты для своего времени были поистине революционными. В 1917 г. О’Кифф писала Стиглицу, объединяя творческий и любовный экстаз: «Мне кажется, что мне нужно многое сделать — многое — и одну вещь нарисовать — Это трепещущий флаг, который я вижу — Темно-красный флаг — рвущийся на ветру, как мои губы, когда я собираюсь заплакать — […] Они тоже имеют четкую, ярко выраженную линию — ряд зубов — под губами —».
«Спокойной ночи — Моя грудь очень болит, и я устала — не могу ни спать, ни есть от волнения здесь, внизу — и боль — и удивление — и понимание —»[11].