Модель, описанная Мастерсом и Джонсон, ставится под сомнение сразу по нескольким направлениям как слишком упрощенная по отношению к женскому полу. Новейшие научные данные, полученные такими исследователями, как доктор медицинских наук Розмари Бассон из Университета Британской Колумбии, Ирва Биник из Университета Макгилла в Монреале и Барри Комисарук из Университета Рутгерса в Нью-Джерси, подтверждают, что у женщин существует множество разных типов сексуальных реакций, так что базовая модель далека от реальности [10]. Говоря конкретнее, с точки зрения современной науки женский тип сексуальности хотя и имеет некоторое поверхностное сходство с мужским, но задействует дополнительные уровни опыта и ощущений [И]. Женская сексуальность очень далека от какого-то единого усредненного варианта, который традиционно воспринимается, часто с мужской точки зрения, как «просто секс». Ученые пришли к выводу, что вагина и мозг не могут быть объективно рассмотрены по отдельности: Бассон обнаружила, что субъективное ощущение женского возбуждения нужно оценивать не только в теле, но и в мозге, а Комисарук и его группа пришли к заключению, что в мозге женщины кроются причины нарушений, связанных с возбуждением и оргазмом [12].
В конце концов предпринятое мною исследование привело меня к выводу, что ради нашего мнимого «освобождения» мы, за исключением нескольких целителей, учителей и практиков, ограничиваем себя рамками сексуальных идеологий, которые крайне далеки от реального освобождения и на самом деле являются новыми, более «продвинутыми» способами все того же старого порабощения и контроля. Иначе говоря, мы всячески игнорируем настоящую роль и возможности вагины. Я поняла, что сейчас на Западе вагина отнюдь не так свободна, как мы привыкли думать. И тому есть две причины: серьезное недопонимание ее роли, а также пренебрежительное отноше-
3. Уверенность в себе, творческий полет и взаимосвязанность явлений
Сестра даже не взяла акварели — они озадачили ее, — взглянула несколько раз — вечные сомнения — Мужчина на лошади ей понравился… Я возьму это завтра в школу — показать людям, которые не видят боли, но я все равно сделаю это — Потому что во мне больше животного начала, чем разума, — и я хочу быть рядом с тобой, чтобы сказать тебе, как я люблю это — Нет — это отнюдь не животное — это соприкосновение — Прикосновение Бога или дьявола — не знаю, кого именно —…
Примерно в то же время, когда я решала свои проблемы со здоровьем, я вернулась в аспирантуру, чтобы получить научную степень за работу по женской литературе времен королевы Виктории и короля Эдуарда.
Готовясь к защите, я обратила внимание на то, что многие женские произведения, созданные в 1850-1920-е гг., описывают ряд аспектов женских сексуальных переживаний, которые наводят на мысль о связи между сексуальным пробуждением и творческим расцветом. Эти авторы, работавшие в период до сексуальной революции и второй волны феминизма, такие как британская лирическая поэтесса викторианской эпохи Кристина Россетти, американская новеллистка конца XIX в. Кейт Шопен и писательница Анаис Нин, в 1920-1930-е гг. жившая и работавшая во Франции, — все они характеризовали женское сексуальное влечение как могучую силу, которая подавляет волю и самообладание. Они были склонны связывать сексуальное самопознание женщины с пробуждением ее творческого начала и личностным ростом. В отличие от женщин — писателей и художников эпохи «после 1960-х», они не изображали женскую сексуальность как нечто, связанное «просто» с получением физического удовольствия.
Я обнаружила и еще одну удивительную вещь: несмотря на распространенное среди женоненавистников мнение, будто женщины блестящего ума не могут быть сексуальными (образ бесполых, заумных «синих чулок» возник чуть ли не во времена Средневековья), а у сексуальных женщин, наоборот, нет мозгов, биографии творческих людей доказывают обратное. Женщины-писатели, революционерки и художницы достигали пика своего интеллектуального и творческого расцвета после освобождающей сексуальной связи или романа (или же открытий, сделанных в результате сексуального самоисследования, если у этой женщины не было пары). И, если судить по их частным письмам, именно самые творческие и интеллектуально и психологически раскрепощенные женщины своего времени — от Кристины Россетти до Джордж Элиот, Эдит Уортон, Эммы Гольдман и Джорджии О’Кифф — были, по-видимому, невероятно сексуальными и страстными.
Джордж Элиот в романе «Мельница на Флоссе» (1860) описывала, как ее героиню Мэгги Тулливер «обуревает безграничное желание» [1]. По мнению написавшей комментарии к этой книге романистки А. Байэт, Элиот сама «опасалась того, что из-за своей страстной натуры могла становиться совершенно демонически необузданной». В письме к друзьям Элиот писала о своем страхе перед поглощавшим ее чувственным желанием: «Прошлой ночью у меня было ужасное видение, как я становлюсь земной, чувственной, демонической…» [2].
Поэтесса Кристина Россетти изысканно описала муки женских чувственных искушений в поэме «Базар гоблинов» (1859): «Миг — и девушка забылась./Стыд, смущение — долой!/Тело колотилось, билось,/Будто в лихорадке злой./Волосы лицо накрыли,/Точно всполохи огня,/Птичьи встрепанные крылья,/Грива дикого коня». Героиня поэмы Лиззи, которая добыла сок гоблинов, чтобы спасти сестру, кричит: «Что ты медлишь?../Обними же! Я /тебе добыла сок!/И подставила ей щеки:/На, целуй! И не жалей!../Крепче!.. Брось стесненье это./Ешь меня, а хочешь — пей!»[3] [3].
В 1915 г. молодая художница Джорджия О’Кифф писала своему возлюбленному Артуру Макмахону: «Это кажется таким странным — не отдаться, когда я хочу. В любви приятно отдавать…» А фотографу Полу Стрэнду, роман с которым совпал с периодом ее резкого творческого взлета, она написала, сравнив возбуждение от создания новой картины с волнением, которое возникает при мысли о поцелуях с мужчиной: «Работа — да, я люблю ее — и я люблю тебя. Я хотела обнять тебя и крепко поцеловать… Это так забавно, что я даже не прикасалась к тебе, хотя безумно этого хотела. Но теперь говорю тебе об этом… Давай проведем несколько ночей на Драйв — хочешь?» Ее биограф отмечает, что она закончила это письмо «провокационно», упомянув Риверсайд-драйв, куда влюбленные парочки отправлялись по вечерам [4].
Совершенно очевидно, что у многих представительниц творческих профессий сексуальное пробуждение и резкий творческий рост происходят одновременно, причем создается впечатление, что, сливаясь, они помогают выйти на новый уровень мастерства, когда возникает способность глубже проникать в суть вещей и наполнять произведения более мощной энергией, чем прежде, в предыдущих работах. Если отследить эти моменты творческого взлета, то наверняка подтвердится моя растущая убежденность в том, что для женщин вагина составляет неотъемлемую часть, самую суть их личности и пробуждение чувственности может счастливо объединить творческое и сексуальное начала.