Давайте подробнее рассмотрим окситоцин — «гормон объятий». Его функция в организме человека заключается в том, чтобы связывать людей друг с другом, потому что вдвоем выжить легче. Окситоцин также позволяет людям более четко видеть взаимосвязи между явлениями и людьми. Дэвид Лин-ден сообщает, что окситоцин в форме назального спрея, который был разработан для того, чтобы помочь молодым матерям наладить лактацию, — марка называется «жидкое доверие», — также использовался и для других целей. Те, кто вдыхал спрей, стали больше доверять незнакомцам, даже после того, как их обманули в игре. Они были больше предрасположены к социальным рискам. Они также были более склонны видеть «связь между явлениями» и лучше распознавали эмоциональные состояния других людей. В известном эксперименте окси-тоцин помог испытуемым интуитивно правильно распознавать эмоции другого человека, когда испытуемым демонстрировали фотографии человеческих лиц, на которых были видны только глаза [14].
Окситоцин — это женская эмоциональная сверхспособность. Он вызывает родовые схватки и способствует выработке грудного молока. В эволюционном процессе его роль заключается в том, что он формирует у нас привязанность к нашим детям и партнерам на время, достаточное для того, чтобы успеть совместно вырастить ребенка, пока он не станет самостоятельным [15]. В экспериментах, когда ученые блокировали выработку окситоцина или допамина, самки млекопитающих игнорировали свое потомство. Такая блокировка подавляет желания [16]. Когда ученые проводили этот опыт с грызунами, которые были зависимы от кокаина, морфина или героина, крысам требовалась более низкая доза наркотиков, и в дальнейшем они демонстрировали симптомы избавления от зависимости [17]. «Окситоцин и его рецепторы продолжают удерживать лидирующие позиции среди кандидатов на звание производителей счастья», — утверждают Навнит Магон и Санджай Калра в книге «Оргазмическая история окситоцина: Любовь, страсть и роды» (The Orgasmic History of Oxytocin: Love, Lust and Labor) [18]. Окситоцин также обладает успокоительным эффектом: одна-единственная крыса, после того как ей вводили инъекцию окситоцина, могла успокоить целую клетку встревоженных грызунов [19]. Наконец, он усиливает сексуальную восприимчивость [20]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, если нервные пути, ведущие от мозга к вагине, повреждены, женщине кажется, что жизнь утрачивает смысл. Не будет преувеличением сказать, что сексуально удовлетворенная вагина отвечает за те процессы в женском мозге, которые можно назвать биохимической составляющей смысла жизни.
ЗАВИСИМА ЛИ ВАГИНА ОТ ЛЮБВИ?
В течение месяца я была совершенно счастлива… Какое это счастье, милый, найти твое письмо… Не буду говорить, что отчаянно в этом нуждалась, поскольку это мое хроническое состояние… До этого у меня не было жизни: до тех пор, пока ты не подарил мне всю радость, какую только можно себе представить. Ничто не может отнять ее у меня сейчас или уменьшить в моих глазах… Она наполняет все мое существо свободой. Яне могу сказать это тебе, потому что, как только я собираюсь, ты обнимаешь меня et alors je n'ais plus de volonte…
Итак, допамин придает нам уверенности и одаряет нас верой, опиоиды отвечают за вызывающие привыкание приливы счастья и хорошего самочувствия, а окситоцин, уровень которого, как показали исследования, повышается при оргазме, в результате чего женщины, способные испытывать множественные оргазмы, теоретически могут производить его больше, чем мужчины, заставляет нас создавать пары, испытывать чувства любви и доверия и приводит к тому, что нам хочется больше заниматься любовью.
Может ли это объяснить, почему, несмотря на то что среди сексуально зависимых людей подавляющее большинство — мужчины, многие женщины тоже чувствуют, что время от времени они становятся «зависимы от любви»? Теоретически наши, женские, оргазмы сильнее, но, когда допамин и опиоиды покидают нервную систему, наше самочувствие теоретически становится гораздо хуже, чем у большинства мужчин, — это синдром отмены, который во многом напоминает синдром отмены у опиумных наркоманов. С точки зрения биохимии эта зависимость означает, что поскольку подъемы уровня допамина у нас выше, то и упадки гораздо более ощутимы. Поэтому женщины чаще, чем мужчины, склонны к мистике и больше рискуют впасть в зависимость от сексуальной любви (ее не следует путать с зависимостью от секса, которой чаще подвержены мужчины). Более высокий уровень окситоцина и допамина, который мы можем вырабатывать, — и теоретически больнее ощущать его снижение — опять же теоретически делает нас зависимыми от нашего объекта любви/влечения, тогда как объект не испытывает ничего подобного.
За разъяснениями я вновь обратились к ученым.
Я разговаривала на этот счет с доктором Джимом Пфаусом в его лаборатории в Университете Конкордия. Доктор Пфаус является первопроходцем в изучении новых границ женской сексуальности, и он считает, что есть все основания предполагать связь между женским оргазмом, активацией допамина и повышением степени уверенности в себе.
Мне посчастливилось присутствовать в его лаборатории при удивительном эксперименте и наблюдать, как доктор Пфаус и группа аспирантов демонстрируют роль женского сексуального удовольствия в выборе партнера. Подробности этого потрясающего эксперимента опубликованы в мартовском выпуске Archives of Sexual Behavior за 2012 г. под названием «Кто, что, где, когда (и возможно, даже почему)? Как опыт сексуального удовлетворения связан с сексуальным желанием, предпочтениями и исполнением» (Who? What? When (and Maybe Even Why)?) [22].
Сам доктор Пфаус — моложавый, энергичный ученый, который в свободное время предпочитает носить футболки, удобные ботинки и черную кожаную куртку. Лаборатория доктора Пфауса стоит во дворе кампуса Университета Конкордия, который находится в красивом, застроенном зданиями из красного кирпича пригороде спокойного Монреаля. В ярко освещенной, оживленной лаборатории вдоль стен стоят чистые пластикот вые клетки, в которых живут ухоженные самцы и самки крыс,
Когда я пришла к нему в лабораторию, доктор познакомил меня со своей группой исследователей, как минимум половину из которых составляли молодые женщины.
Тогда у меня на глазах доктор Пфаус и его группа доказали роль женского сексуального удовольствия в выборе пары среди низших млекопитающих — роль жаждущих удовольствия вагины, клитора и шейки матки в танце эволюции.
Одна из женщин-ученых осторожно подняла черно-белую самку крысы и, поглаживая ее, показала мне, как она будет делать животному инъекцию налоксона, чтобы под его воздействием та не испытывала приятных ощущений во время своего первого в жизни сексуального опыта. Я могла себе это представить, но, в то время как мы обе наблюдали за крысой-подрост-ком, которая с любопытством бегала вокруг после инъекции, от меня и от молодой женщины-ученого явно веяло тоской.
Если одной группе крысиных самок ввели налоксон, который блокирует ощущение удовольствия, то другой контрольной группе ввели физиологический раствор, который не оказывает никакого воздействия. При этом крысам в обеих группах также вводили гормоны, которые запускали овуляцию, гарантируя тем самым, что в нормальных условиях они будут очень хотеть секса.
Самок крыс помещали в клетки, разработанные женщиной-ученым: там была перегородка из оргстекла с четырьмя маленькими отверстиями. Это позволяло самкам крыс забегать и выбегать из той части клетки, где их ждали самцы (так как мужские особи заметно крупнее, они не могли пролезть вслед за самками через эти небольшие отверстия). Таким образом эти отверстия давали самкам контроль над контактом.
Самки крыс, которым ввели физиологический раствор, то есть те, что могли испытывать удовольствие, вели себя — иначе и не скажешь — невероятно кокетливо. Они забегали и выбегали из пространства самцов, многократно приставали к ним (я узнала, что самки крыс пристают к самцам, «стреляя глазками» — проникновенно смотрят им прямо в глаза, а затем убегают прочь), прыгали вокруг самцов — это еще один признак сексуального желания. Они позволяли самцам лизать и нюхать свои гениталии. Одна самка долго пыталась впихнуть самца в свою клетку — в конце концов в какой-то момент она просто начала запрыгивать ему на плечи и карабкаться на голову. И совершенно очевидно, их активность только усиливалась — после инъекции физраствора самки получали от самцов, что хотели, и это все сильнее располагало их к дальнейшему «диалогу» и все сильнее возбуждало. Для группы с физраствором это был настоящий выпускной вечер. Возбуждение, активность, взаимодействие!