В чем же основной смысл «Парсифаля», которого так легко совсем отбросить, поскольку в реакционности его содержания сомнений быть не может?
Родная страна Вагнера переживает головокружительный подъем. Германия становится на путь индустриализации, колониальной экспансии, торжествующего национализма и гегемонии прусского юнкерства. В честь последнего будут раздаваться гимны Ницше о «сверхчеловеке». Парсифаль на этом фоне рисуется в качестве героя, добивающегося высшей награды за за свои внутренние заслуги. Он воспринял высшую форму сострадательной любви, стал целителем недугов смертельно больной царской власти. Увенчание Парсифаля не является ли в этом сопоставлении «увенчанием самого «избавителя», художника? Самого Вагнера? Смысл «Парсифаля» в том, что эта «возвышенная поэма» избранных о тех, кто применил к себе слова «мы — соль земли». Вагнер себя, свое искусство и свое дело считал такой «солью». «Парсифаль»— мистерия о роли художественной интеллигенции в эпоху капитализма. От исполнителей «Парсифаля». Вагнер требовал не только талантливости, но и «того, чтобы они были хорошими людьми». Свой театр Вагнер считал выше всех церквей земли.
За день до окончания «Парсифаля» Вагнера рисовал в Палермо, где отдыхал тогда со всей семьей композитор, молодой французский художник, в будущем всемирная знаменитость, Огюст Ренуар. «Вагнер седой, прекрасный, похож на протестантского пастора».
После успеха «Парсифаля» Вагнер снова поехал в Италию. Он остановился в Венеции, где к его услугам был целый дворец Вендрамии-Калерги. Здесь его навещал Лист. Вагнер веселился к был готов на всякие неожиданности. Его сын Зигфрид вспоминал, как однажды Вагнер под музыку Листа, исполнявшего Бетховена, стал танцевать. Его последние дни проходят спокойно. Он подводит итог постановке «Парсифаля», пишет трактат о женщине…
13 февраля 1883 г. Вагнер умер от разрыва сердца. Он был похоронен в саду Ванфрид в Байрейте. На его могиле лежит простой большой камень, заготовленный им самим заранее, без всякой надписи.
Вагнер в своей молодости — нищий Вагнер парижских дней, — бегущий по туманной улице в погоне за своей собакой; Вагнер — энтузиаст, лазящий по дрезденским баррикадам; мыслитель, предпочитающий голодать, но не торговать своим искусством; писатель, славящий революцию, и ждущий победы искусства от победы своего утопического коммунизма — это один его облик. Он воспринимал всю правду о капиталистической действительности, открыто высказывал ее, был в деятельности своей выразителем поступательного движения вперед буржуазии, своего класса, которому он оставался верен, несмотря на феодальные сюжеты своих опер.
Но совсем иным представляется облик Вагнера второй половины его жизни, — странствующего виртуоза, друга королей, антисемита, необуддиста. В Германии продолжает жить именно этот второй Вагнер. После его смерти его имя стало предметом почти обожания и его вдова Козима — первою жрицею его культа. Дело Вагнера получило самое широкое признание. Его музыка оказала свое воздействие на все музыкальное искусство новейшего времени во всех странах мира.
Искусство Вагнера и его личность вошли в историю.
Она несет и правильные масштабы для его оценки и понимания.
В последнем итоге перед нами встает фигура художника, который «необыкновенно содержателен, многообразен, один в своем многообразии, мощен». «Он труден для понимания» (А. В. Луначарский). Он отразил в себе всю противоречивость социальной судьбы своего класса, интеллигентской прослойки, мелкой буржуазии. Он был изменником своим революционным убеждениям. «Быть может нам оказать: от сих пор — до сих пор? Некритически принять первого Вагнера, забыв, сколько в нем примесей и незрелости? Или нам совершенно выбросить второго Вагнера, забыв, какую мощь музыкальный фактуры, какое красноречие в выявлении чувств, какое искусство сочетания музыки и идей создал этот попавший в плен реакции гений?» — спрашивает А. В. Луначарский. «Гениальный художник, реформатор, создатель музыкальной драмы, в сконцентрированном углубленном виде (Вагнер) отобразил основные ведущие противоречия своего времени и в лучший революционный период… стремился выйти за пределы своей классовой ограниченности. Художник, «дерзнувший» в громадной эпопее осмыслить проблему социального неравенства… навсегда войдет в историю человеческого общества, как один из величайших гениев прошлого, художественное наследие которых пролетариат в процессе критического освоения включает в железный инвентарь музыкальной культуры строящегося социализма», — пишет «Советское искусство».