– А куда ставить лучше обезбол?
– Если в правую руку ранили, то делайте укол в левую ногу, в бедро. Если в левую, то в правое бедро. То же самое ноги. Рана в правую ногу – укол в левую руку, в предплечье, – показывает на себе медик. – Затем, чем больше вы двигаетесь, тем быстрее препарат расходится по организму.
– А если в раненую руку ставить обезбол?
– Не надо, у вас кровотечение. Вместе с кровью, проще говоря, препарат вытечет, пользы не будет.
– Больно?
– Больно, но в бою болевые ощущения снижены. Может быть так, что придется перевязывать себя самому, и жгут накладываем так вот, – показывает лектор укладку жгута на себе, держа в зубах часть края жгута, а другой рукой наматывая его себе на предплечье левой руки. Раненый будет просить вас снять его, так как затянутый жгут доставляет ему неудобства. Он чувствует недомогание, ему плохо. Не все выдерживают долго со жгутом, ругаются, просят ослабить его, но если сильное кровотечение у бойца, то не ослабляйте.
Здесь, при этих словах, я вспомнил спецкурс в последнем семестре своего университета. Тогда меня врач вызвала выйти перед всеми и наложила мне жгут на правую руку выше локтя. Помню, как я стоял с затянутым на руке жгутом и чуть не терял сознание, мне так казалось. А она, врач, преподававшая нам спецкурс, и говорит аудитории:
– Вот посмотрите на него… Жгут наложен на руку, стоит он чуть ничего, недолго, а лицо его и рука, посмотрите, уже белые как лист бумаги. Долго он не должен вот так выдержать. Но стоит, держится, – со смехом резюмировала она, поглядывая то на меня, то на аудиторию.
Этот случай про жгут в университете я до сего дня помню и рассказывал уже не раз о нем жене и дочери своей. Стоит, кстати, заметить, что вся лекция медика происходила в достаточно дружеской, неформальной обстановке, которая позволяла наладить контакт медику с его слушателями. И лицо медика, несмотря на всю его отважность, было располагающим к себе, добрым, он часто улыбался. Рассказывая о серьезных вещах, просто необходимых на войне, медик не выглядел суровым и не внушал будущим бойцам превосходство над ними. Наоборот, перед нами стоял полностью свой человек, обычный молодой мужчина, который все же больше нас знает, и потому мы с уважением его слушали и задавали вопросы.
А насчет уважения я немного здесь остановлюсь… Так вот, сама Контора тем и интересна, что в ней могут быть командиры достаточно молодые, а подчиненные у них, как говорят, в возрасте. Это никого не пугает, так как не видел я ни здесь, на базе, ни на передовой потом, чтобы кто-то тешился властью. Власть в Конторе еще оправдать нужно, ведь власть – это большая обязанность, и порой за этими обязанностями и прав-то командира не видно. Да, есть права у командира. Право вести в бой, право отвечать за наличие вверенных тебе людей, право организовывать людей на позиции, право организовать питание личного состава и так далее, и попробуй это право не оправдай на передовой, тогда за свою слабость или проявленное «слабоумие» ответишь своей жизнью. Власть в «Вагнере» сопряжена с большой, глобальной ответственностью за жизни людей и за выполнение поставленных перед вверенным подразделением боевых задач.
Прошел ужин. Вечером я прогуливался на площадке фильтра, разговаривая со своим новым знакомым, или лежал на кровати, время от времени заваривая чай или кофе. Иногда мы с соседом перебрасывались мыслями, но говорили о чем-то банальном… Так и наступило время спать, но спать не хотелось, и потому я, мой сосед Саня и его друг, такой же сотрудник из роты охраны Коля, что называется, сползлись вместе у окна, там, где проход между коек был шире. Мы решили попить кофе вместе, вытащив все свои съедобные припасы и поставив их на тумбочку. Заварив кофе и выпив по хорошей, большой кружке, мы расслабились. Кофе ударил в голову. Крепкий и если его много, то действует кофе на организм человека как легкое вино, веселит. И здесь вот нам стало хорошо и весело. Там за окном тишина, свет погасили и горит только дежурный светильник, хождения по коридору закончены, а мы вот сидим здесь и мирно пьем кофе. Мы все свои, мы все братья.
– А это у тебя откуда такое? – спросил вдруг Саня у моего соседа, военного связиста, показывая рукой на небольшой шмат сала.