– Отпуск? На работу?
– Из отпуска.
– Проходим.
Калитка открылась. Ребята вошли и, недолго постояв у окна КПП, продолжили движение на территорию базы, вдоль двухэтажных корпусов.
– Я на работу приехал, через Саксонца, – сказал я сотруднику с КПП, назвав ему также свою фамилию, имя и отчество. На что сотрудник кивнул мне головой и сказал подождать в беседке.
Подхожу к беседке – уютное место, скамейки внутри ее по бокам, и на одной из них сидит молодая женщина. Я присел на ту левую скамейку сбоку, что была вделана в саму боковую стенку беседки, чтобы мне лучше виден был Пионерлагерь и ворота, из которых меня могли позвать в любую минуту. На противоположной стороне от Пионерлагеря, за дорогой, находилось поле. Полигон. Там, вдали, на том конце поля видны были танки. Семь или десять танков. Людей рядом с ними не было. Дорога, по которой я пришел сюда, уходила еще дальше, вдоль полигона с танками. За забором у двухэтажного длинного здания, шириной метров двадцать, стоящего ко мне торцом, я заметил вход с невысокой лестницей; ходили люди в полевой камуфлированной форме. Одни из них стояли и разговаривали друг с другом, другие входили и выходили из этого здания. Кто-то и нас разглядывал в беседке, но особого интереса у них мы, видимо, не вызывали.
Женщина, сидящая напротив меня в беседке, явно чем-то озабочена, это видно было по ее лицу. Она смотрела то на дорогу, то на танки и чаще всего вглядывалась в Пионерлагерь, иногда копаясь в своей кожаной темно-коричневого цвета сумке. На ней была надета серая кофта, черные брюки со стрелками на них, и сама она, вообщем-то, могла представлять интерес для мужчин. К тому же она была ухоженная, то есть чувствовалось, что она следит за собой… Ноготочки ровненькие и золотые колечки на пальцах правой руки, серьги под убранными в хвостик волосами. Она была из тех женщин, что не являются красавицами, но в них чувствуется та самая женственность, которая к ним и влечет мужской пол… Однако она меня не интересовала даже в качестве временной собеседницы. В тот момент я думал о Саксонце: «Какой он и когда придет, медкомиссия и экзамены…»
Сидели мы так уже минут пятнадцать, и в моей голове крутились какие-то неоднозначные мысли: «Что тут вообще делает эта женщина? Зачем здесь нужна женщина? Или мужа ждет? А зачем мужа здесь ждать? Соскучилась? На встречу с мужем или братом навряд ли сюда ездят, и так объект секретный…» – одним словом, путаясь в этих вопросах, я запретил себе думать об этой ерунде, ведь сейчас решалась моя судьба, а я себя видеть хотел непременно сотрудником «Вагнера».
И мне тогда казалось, что если меня по каким-то обстоятельствам не примут, то я рассержусь, разозлюсь или совсем буду удручен и, конечно, впаду в глубокое уныние. Ну, не мог я «побитый» уехать домой – домой я мог вернуться уже только с победой, пусть даже израненный, пусть даже убитый, но не отринутый «Вагнером». Я всем своим существом желал войны. Война выведет из застоя наше общество, – считал я. Я желал тогда всем своим существом стать полноправным сотрудником этой легендарной Конторы, ведь быть сотрудником этой организации это значит приобрести большее, чем какие-нибудь там полковничьи или генеральские звезды на погонах. Это значит обессмертить себя в веках, связав свою жизнь с Легендой. Легендой, о которой наши потомки будут писать романы, издавать фильмы, сочинять стихи и на примере вагнеровцев будут учить своих детей мужеству. Одним словом, я обязан стать одним из них. Кстати, я и сейчас, когда сижу и пишу эти строки, всецело всем своим организмом, всей своей душой ощущаю причастность свою к этой великой Легенде – я часть ее.
Так вот, идем далее… Прошло немного времени, и на дороге показались человек семь. Шестеро из них были средних лет, а один лет так за пятьдесят. Были они все бородатые, в пятнистой защитной форме, в разгрузках, на головах каски, а на боках и за спинами – калашниковы. Весело смеясь, они продвигались к беседке. Подойдя к беседке, они поздоровались с нами. Затем, один, что постарше, присел рядом со мной на скамью, а другой напротив него рядом с женщиной. Разговор они продолжили и здесь, рассуждая о том, как они пройдут «золотой километр». Затем мой сосед по беседке, что рядом со мной занял место, начал рассказывать истории из своей жизни, а вернее из жизни тех, с кем встречался на гражданке… Мне же было явно не до его рассказов. Я думал о Саксонце, через которого я и вышел на Контору, хотя разглядывать этих моих будущих коллег мне было интересно. Я размышлял: