- Ну шо, лунный, свалился посередь центра? - бомж выпустил воротник Санька, приземляясь.Тот, не удержавшись на ослабелых ногах, шмякнулся на какую-то рвань. А бомж уже деловито копался в мусорном бачке, выкидывая оттуда пакеты, коробки, тряпки...
- Шо замер? Помогай бутылки собирать, - он заперхал, схватившись за коричневый свитер на груди. - Шо? Я тебя спас, вот и ты помоги. Промеж свободных людей должна быть допомога.
- Че?
- Менты щас возвертаются, - просипел он, выуживая из мусора зеленую бутылку и придирчиво разглядывая ее. - Так шо давай.
Санек поднялся, попав ладонью в какую-то дрянь. Вытер пальцы о траву, подошел к бачку.
- Че я, больной - с луны падать?
Он даже не оглянулся.
- Ты шо? - просипел он. - Я рази своих от лунных не отличу? Я ж так, шутейно. Вижу, шо ты настоящий свободный человек, вон как стоишь - только силком от земли и оторвешь.
Санек украдкой посмотрел на ноги: обычно стоял, как всегда.
- Давай ищи, - пошарив под свитером, бомж вытащил мятый пакет, сунул бутылку туда.
Дедок быстро перелопатил мусор, обнаружив пять посудин. Одну из них, радостно заперхав, он опустил в широкие карманы пальто.
- Еще чего, в мусоре копаться!
Возле бачка стояла спортивная сумка. Присев, Санек осторожно расстегнул ее. Что только люди ни выкидывают! Вот, например, полным-полно отличной одежды, которую еще носить и носить. Санек поворошил рубашки и штаны и вытащил на свет еще одну склянку.
- Во! - продемонстрировал старику. И только сейчас заметил, что одно ухо у того больше другого, при том сильно оттопыривается, да еще просвечивает.
- Багато улова! - бомж вцепился в посудину. Бутылка была странной формы, похожая на большую граненую пробирку с узким горлышком. Внутри плескалась ярко-оранжевая жидкость. Старик потряс бутылку, изучил на просвет.
- Виски, что ль, какая заморская? - пробормотал он, задумчиво склоняя голову и касаясь оттопыренным ухом плеча.- Али сливовое китайское пойло?
Покрутил ее и так и сяк, встряхнул.
- Все одно выпьем, - решил, погружая ее в бездонные карманы пальто. - Больше тама ничего такого нэмае?
Покопавшись в недрах сумки, Санек извлек еще два пузыря, на пол-литра и четверть. Второй - плоская выгнутая бутыль, первый - загадочной формы сосуд, помесь лампы Аладдина и водочного графина. Бомж вцепился в сосуд, также полный маслянисто переливающейся оранжевой жидкости:
- О це вещь!
Кругом царили покой и умиротворение. Было тихо до звона в ушах, только редко-редко раздавался откуда-то из-за домов звук шагов или голос. За бачком притулился диван - продавленный, грязный, с потертой полосатой обивкой, сквозь дыры которой тут и там торчали опилки, поролон и пружины.
- Бутылочка... - нежно просипел бомж, опускаясь на сидение. Диван застонал, загремели пружины, скрипнула ссохшаяся древесина. Старик прижал хрустальный бок к щеке, погладил сосуд. - Ридная моя...
Санек осторожно присел рядом, оперся о спинку, поперек которой тянулся разрез - и так и лезли оттуда кудряшки стружек. Головокружение почти прошло, взгляд прояснялся. Пожалуй, самый подходящий момент выяснить, куда же его занесло.
- Разопьем? - бомж зажал бутылку между коленей, начиная срывать пробку обломанными ногтями с черной полосой грязи под ними. Пробка была залита сургучом, запечатана.
Что-то блеснуло на солнце, резануло глаза. Сверху крикнули басом:
- Че вы делаете, суки позорные! А ну быстро все на место и руки вверх!
С крыши дома выглядывала круглая бритая голова, рядом виднелось дуло винтовки, солнечные лучи играли на окуляре оптического прицела. Бандит махал бомжу кулаком.
- Ща спущусь, убью гадов! - гудел он, как из бочки, низким густым басом.
- Занатто, - просипел бомж и с надрывом закашлялся. Бандит на крыше поднялся в полный рост, загораживая солнце. - Тикаем! - хрипанул старик, подскакивая. Пихнув бутылку в карман, он приподнялся на цыпочках в своих огромных кедах, хлопнул пятками; посыпались искры, пошел едкий синий дым, показались огоньки пламени.
- Эх-мы! - бомж ухватил Санька за воротник - и их потащило. Носки кроссовок вычерчивали две кривые по песку. Гориллообразный бандит в сером костюме-тройке спускался по пожарной лестнице, прыгая через полпролета и на ходу изрыгая проклятия. Приподнявшись выше, старик присел на кедах, будто на лыжах, пару раз оттолкнулся подошвой от воздуха. Из задников с ревом изрыгнулась оранжевая струя, едва не обжегшая Саньку руку, искры фонтаном брызнули во все стороны. Дым повалил черный, ядовитый, он вонял жженой резиной, - и кеды рванули с бешеной скоростью. Промелькнул внизу голый стадион, пустырь, заросший бурьяном и мусором, пронеслись маленькие, словно врытые в землю домишки, окруженные чахлыми садами, - и все это осталось далеко позади, кругом теперь мелькали поля, овраги и кое-где, проглядывая меж кустов, - затянутые ряской пруды.