Ничего не происходило.
- Почему не взлетаем? - вякнул кто-то.
Первым сориентировался капитан.
- На борту посторонний! - крикнул он. - Прочесать корабль еще раз! Проверить все системы жизнеобеспечения! Быстро!
- Я вам говорил, говорил! - судя по голосу, штурман бежал впереди всех.
Захлопали двери. Санек вжался в стену. По ногам сквозило. Осторожно, почти не дыша, Санек пошарил справа и слева. Там было пусто. Не забрался ли он в какую-нибудь вентиляцию? Задравши голову, разглядел сеточку светлых полос. Тогда Санек вытянул руки и поводил ладонями по металлу вокруг себя. Пальцы нащупали холодные скобы по сторонам от входного отверстия.
- Тут смотрел? - спросил голос у самого виска. Заскрежетала, поворачиваясь, ручка. Санек сжался, вцепившись в скобы. Одна нога норовила соскользнуть. Если дверь откроется, пятка съедет вошедшему прямо в глаз.
- Доктор, его нигде нет! - крикнули снизу. Санек вздрогнул и поджал ногу. Они что, вызвали... психиатра?
Дверца открылась. Санек видел, как всунулась в его темноту кудрявая голова, видел ее силуэт на фоне желтого прямоугольника на полу, видел розовое ухо.
Голова покрутилась и исчезла.
- Тут никого! - отрапортовал юнец подо мной.
- А это что? - спросил его капитан.
Все одновременно посмотрели на пол. Там, на пыльной решетке, вырисовывались два следа.
- Все сюда! - разнеслась команда по открытым настежь помещениям и коридорам.
Сжав зубы, Санек пополз вверх. Железо скрипело под ногами.
- Он движется в сторону камбуза!
Санек с размаху влетел макушкой в преграду. Мир наполнился звоном.
- Остановился!
Десяток бегущих топочут как будто по ушам. Судорожно вцепившись в скобу, Санек шарит по стенам и по решетке над головой. Под ним металлический колодец глубиной несколько метров. И снизу кто-то лезет! Хоть какое-нибудь бы отверстие, хоть малюсенькое, хоть защелка или замок - Санек сломал бы их голыми руками!
- Успокойтесь, вам не причинят вреда, - говорит голос снаружи. В стене открывается окошечко, сквозь дырочки Санек может разглядеть лицо человека в белом халате, который, наклонившись, высматривает его сквозь множество мелких отверстий.
- Бревед! - гнусавит санитар.
Санек отшатывается, теряет равновесие, соскальзывает...
***
Темнота выползла из углов, разлеглась вокруг тусклого круга света от торшера; она ждала момента, можно будет вонзить зубы в это пространство, чтобы съесть, поглотить его без остатка, зажевать и выплюнуть комком смутных теней. А за спиной темноты присела, сложив лапки на груди, прикрыв красные глазки, хмурая беспробудная тоска.
Санек вошел тихо, стараясь двигаться осторожно, но все равно задел стул, и тот с грохотом полетел на пол. Во всей квартире было темно, только у матери из-под дверей выбивалась полоска света. Там едва слышно играла музыка и переговаривались почти шепотом. Перед глазами ходили круги. Из глубин организма поднимался вал тошноты, давя органы, просился наружу. Санек держался. Он рухнул на диван и затих, бессознательно шаря вокруг. Случайно задел выключатель торшера, и слабенькая сороковаттка, будто охнув, погасла.
И тогда темнота сделала шаг вперед, и заполнила комнату, и села на грудь, а тоска, подобравшись с полу, забралась в голову.
- Меня никто не лю-юбит... - простонал Санек, слепо вглядываясь перед собой. Постепенно глаза привыкали, и он разбирал в слабом свете фонарей за окном очертания громоздкой мебели.
Туша давила на виски и глаза, застилая взгляд. Тоска была всегда, всегда, когда он оставался в комнате один. Даже телевизор не помогал. Санек нашарил наконец ленивку. Засветился экран, замелькали на нем люди, лица, огни, желтое, красное, синее, звуки, формы - там была жизнь, там были счастливы, улыбались и пели, а тут... тут была тьма, и одиночество, и ничтожество, и бессилие - все насели на человека, царапая мозг острыми злыми когтями.
Санек скатился с дивана, на карачках подобрался к окну, подтянулся к подоконнику и положил лицо на него, щекой о прохладную шершавую поверхность. Он вдыхал свежий воздух и не мог надышаться, он пил ветер, впитывал шорох машин и цокот каблучков, голоса поздних прохожих, которые и не знали, что он страдал тут, наверху. Никто не знал, что он есть, мир отверг его, забыл про Санька, плюнул, а он, Санек, утерся, потому что делать - что он мог сделать, когда вместо приветливого ласкового лика давно уж видел злобный оскал?
Голова кружилась, пол поднимался и опадал, стены клонились в разные стороны, в такт дуновению ветра. Сквозняк развозил грязь по морде мира, в морщинах его скопились злобные чертенята, они показывали розовые языки, тянули, вытягивали, будто хотели достать до Санька.