- О братия, не выполнили мы клятву!
- Не отмстили за Старца!
- Не сдюжили!
- Не осилили!
- Горе нам!
- Нет, смерть! Смерть нам!
- Так умрем, братия?
- Умрем! Умрем, как умер Старец, с отвагой в сердце и веселым газом в груди!
Крот быстро набирал высоту. Валерка увидела вцепившегося в сиденье Андрея - тот пытался удержаться на развернувшейся почти вертикально покатой спине.
- Сюда! - завопила она, протягивая руку.
Агрегат уже пролетел мимо, и теперь из-за сферы Валерия не могла его разглядеть. Она присела, крутанула рукояти жаровни.
Вдруг с хриплым протяжным воплем, расставив руки и ноги, мимо пролетел черный ассасин. Он сжимал кривую саблю и короткую изогнутую трубку, из которой вырывались, закручиваясь в потоке воздуха, струи темного дыма. Ассасин успел сунуть мундштук в зубы, глубоко затянулся и с последним выдохом канул в волнах.
За ним пролетел второй, третий.
Не обращая на них внимания, Валерия крутила рукояти.
Упал последний ассасин. Стихли хриплые крики, теперь лишь мерный шелест дождя наполнял свежий, напитанный влагой воздух.
- Андрей... - повторила Валерка тихо и заморгала, пытаясь стряхнуть с век капли дождя и слезы. Ветра не стало совсем, шар парил в холодной строгой синеве невысоко над океаном.
- Валерка... - произнес голос откуда-то сверху. - Ну и управление здесь... Или этот рычаг? Сейчас, сейчас, я переберусь...
***
День еще толком не начался, стало лишь чуть светлее. Шар подплыл к редколесью возле железнодорожного полотна.
- Вон интернат, - произнесла Валерка, выглядывая. - Ненавижу его теперь! Я и раньше... А сейчас совсем видеть не могу.
- Смотри, а оврага нет, - подал голос Андрей, ложась грудью на борт.
Редколесье почти вплотную подступало к насыпи, исчез глинистый овраг и заросли бурьяна... Там тянулась ровная черная щель.
- Это потому что самое утро, - сказала Валерка. - Наверное, когда светлее станет, она совсем затянется.
- Как заброшенный чердак, - прошептал Андрей, заворожено глядя вниз. - Представь, чердак с рухлядью всякой, с заколоченными окнами, темный. Туда много лет никто не поднимался, никто не разглядывал, что там стоит. И в нем все исчезло, пропало совсем, только черная пенка... Но если подняться туда и неожиданно распахнуть дверь, только очень быстро, чтобы успеть за секунду... Хоть за мгновение до того, как оно поймет, что на него смотрят, и изменится... Тогда можно... можно увидеть все, что захочешь!
Валерка лишь молча кивнула, затем, ощутив, что Андрей смотрит на нее, повернула голову. Переглянувшись, они посмотрели на землю. За эти несколько секунд стало чуть светлее, и прореха немного съежилась.
- А попадем? - усомнилась Валерка, но Андрей уже перелез через борт и сел, с трудом удерживая равновесие, свесив ноги наружу.
Шар теперь парил совсем невысоко над щелью, полной пеной ночи. Валерка тоже перелезла, чуть не опрокинулась спиной назад и вцепилась в плечо Андрея; они взялись за руки, потом он сказал: «Попадем, конечно» - и они прыгнули.
План 9 из дальнего космоса
В соавторстве с Ильей Новаком
Опубликовано в журнале "Реальность фантастики"
Авторы выражают благодарность Дмитрию Лопухову за Идею:
http://lopuhov.mars-x.ru/TEXTS/edwood.html
Ибо началось нечто совсем уж странное.
Роберт Шекли
В четверг стало скучно, и Олег написал очерк о «знаменитом» режиссере Константине Бурковском.
Худшего режиссера, чем Бурковский, было не сыскать. При СССР он делал самые отвратительные фильмы за всю историю русского фантастического кино. В «Красной Луне» речь шла о том, как советские космонавты спасают инопланетян, прячущихся в лунных катакомбах от агрессивных капиталистических американцев. «Агент с запада» и «Прекрасная страна будущего» - еще хуже. Все три снятых им фильма были ужасны. Нелепые сценарии (их писал он сам), халтурная режиссура, отвратная игра актеров. Бурковский не следил за правдоподобностью. Космические корабли у него висели на толстых нитях, луноходы ездили на колесах от ВАЗов. Инопланетное оружие делалось из пластилина, который иногда даже забывали покрасить серебрянкой.
Бурковский был сыном крупного партийного деятеля, работавшего в Минкультуры, а женат на дочери парторга большого столичного завода. Только это и позволило ему делать кино. Фильмы его отличались идеологической правильностью, но все равно в широкий прокат их выпускать стеснялись и показывали в летних кинотеатриках домов отдыха. Ни одну ленту не демонстрировали по телевидению. Четвертый фильм с рабочим названием «План 9 из дальнего космоса» оказался настолько плох, что закончить его не дали. Бурковский запил, развелся с женой, потом уехал куда-то в глубинку и пропал. После распада СССР его назвали «худшим режиссером Европы».