птиц и диких зверей.
В давние времена в Израиле было принято резать скот перед каждым из праздников: перед Шмини Ацерет
(но не перед первым днем Суккот, ибо в преддверии праздника каждый еврей занят сооружением сукки и
приобретением четырех растений, так что на забой скота оставалось мало времени), на Песах, на Шавуот и
в Рош Ашана.
В эти дни массовой шхиты еврей, продававший животное вместе с детенышем, должен был предупредить
об этом второго покупателя (приобретавшего мать либо детеныша), чтобы он не зарезал животное в тот же
день.
Если семья жениха покупала корову, а семья невесты — ее детеныша, то продавец тоже обязан был
сообщить об этом второй стороне, дабы обоих животных не зарезали в один и тот же день.
Запрет на хилул Ашем (осквернение Б-жественного Имени)
Запрет на хилул Ашем (осквернение Б-жественного Имени)
Ашем заповедал: “Мое святое Имя не бесчестите!” (22:32).
Все евреи — и женщины, и мужчины — должны избегать осквернения Имени Ашема в любой из
следующих ситуаций:
<> Если кто-то приказывает еврею: “Либо ты поклонишься идолам (или совершишь убийство, или
согрешишь, вступив в одно из запретных интимных отношений), либо я убью тебя”, тот должен выбрать
смерть, но не преступить запрета. Если он соглашается нарушить запрет, то оскверняет Имя Всемогущего.
Еврей обязан жертвовать жизнью только в трех случаях, когда от него требуется нарушить запрет на
кровопролитие, идолопоклонство или кровосмешение, ибо они считаются самыми тяжкими грехами. Если
ему угрожают смертью, требуя нарушения любой другой заповеди Торы, он обязан преступить ее, но не
отдавать свою жизнь (ибо заповедь сохранения жизни стоит выше всех прочих заповедей, за исключением
упомянутых трех).
<> Если в присутствии десяти совершеннолетних еврейских мужчин нееврей приказывает еврею нарушить
любую из заповедей Торы, тот должен предпочесть смерть, но не преступить запрета, ибо в этих особых
обстоятельствах он публично осквернил бы Имя Всемогущего.
<> Во время религиозных преследований, когда официальный указ запрещает евреям выполнять всю Тору
целиком или отдельные ее заповеди, еврей должен жертвовать своей жизнью ради избежания любого греха,
даже если десять взрослых евреев при сем не присутствуют (и, таким образом, его прегрешение не будет
считаться публичным).
(Например, когда после разрушения Второго Храма римляне запрещали евреям выполнять заповеди или
когда трибуналы испанской инквизиции требовали от евреев преступить Тору, еврею приходилось
жертвовать своей жизнью во избежание осквернения Б-жественного Имени, которое произошло бы, соверши
он этот грех).
Еще два типа грехов включаются в категорию осквернения Б-жественного Имени:
<> когда еврей грешит (даже приватно) не потому, что его одолело искушение, но единственно с целью
разгневать Создателя нарушением Его воли (он срамит честь Всевышнего в своих же глазах);
<> когда еврей прилюдно поступает не столь благочестиво, как от него ожидают, он оскверняет Имя Ашема,
ибо люди, которые видят его поведение, потеряют уважение к Торе и к заповедям (или к отдельной
заповеди).
(Это самое широкоупотребляемое определение “осквернения Б-жественного Имени”. Если соблюдающий
Тору еврей ведет себя не в соответствии с ожидаемыми от него нормами, то он (или она) профанирует тем
самым Имя Ашема в глазах других людей.).
Чем более человек известен и уважаем, тем тщательнее должен он избегать любого поступка или слова,
которые могли бы создать дурное впечатление и осквернить Имя Ашема в глазах людей.
Какие поступки оскверняют Имя Всемогущего, зависит от положения человека в обществе.
Великий мудрец по имени Рав сказал: “Если я куплю у мясника мясо и не заплачу ему сразу же, то я
оскверню Имя Всемогущего”.
Рав был знаменитым человеком. Если бы он не отдал деньги сразу, то мясник мог бы заподозрить, что он
пытается вовсе уклониться от уплаты, и это ослабило бы его уважение к мудрецам.
Более того, мясник мог бы взять с него пример, решив, что раз даже такой великий человек, как Рав, легко
относится к запрету “не кради”, то ему тем более разрешается его преступить.
Р. Йоханан говорил: “Я осквернил бы Б-жественное Имя, если бы кто-либо увидел меня праздно гуляющим,
а не погруженным в Тору или не облаченным в тфилин (люди не поняли бы, что я плохо чувствую себя, а
решили бы, что занятия Торой не столь важны, раз даже такой известный мудрец не посвящает им все свое