приближенности к Всемогущему требовала строгого наказания даже за незначительный грех”.
Каким образом смерть Надава и Авиу освятила Б-жественное Имя?
Шла коронация нового короля, собравшая толпы народа. И в какой-то момент торжественной церемонии
знатный вельможа, бывший другом короля, на глазах у всех поднялся к трону, уселся на него и водрузил себе
на голову королевскую корону.
Молодой король, не колеблясь, приказал: “Казнить без промедления. Если я буду сейчас снисходителен,
другие последуют его примеру”.
Так же и Всемогущий счел, что если предать забвению поступок Надава и Авиу, то другие начнут им
подражать. Пусть лучше погибнут они, чем будет оказано пренебрежение Его достоинству!
Надав и Авиу лишились жизни, потому что они легкомысленно отнеслись к законам о Святилище. Народ
был потрясен суровостью наказания. Оно показало, что Всемогущий не позволит внести ни малейшего
изменения или новшества в обряд служения Ему. Кидуш Ашем явился, таким образом, незабываемым уроком
того, что законы Торы вечны и неизменны. Есть только один способ достичь близости к Всемогущему —
полная и абсолютная покорность Его воле.
Ашем сказал Моше: “Передай своему брату Аарону, что Я оказал ему большую честь. Скажи ему: местом
пребывания твоих сынов будет самая сокровенная часть Шехины. Даже ты и твой брат Моше не достигнете
таких высот.
Когда Аарон понял, что наказание его сыновей было знаком особого, небывалого до сих пор почета, он
прекратил плач и в сердце своем принял суд Ашема. И Ашем вознаградил его за величие духа, заговорив с
ним, хотя обычно Он обращался только к Моше (о чем будет рассказано ниже).
Однажды случилось так, что в шабат, когда р. Меир находился в доме учения, в его собственном доме
произошло несчастье: оба его сына погибли. Жена положила их тела на ложе и прикрыла одеялом.
Когда р. Меир вернулся домой на исходе шабата, он спросил: “Где наши сыновья?” — “Они в доме учения”,
— ответила жена. — “Но я не заметил их там”, — удивился он.
Она ничего не ответила, а молча вручила ему чашу, чтобы он прочел авдалу (молитву, завершающую шабат),
и он приступил к благословению. Затем он опять спросил ее: “Где же наши мальчики?”
“Они ушли куда-то”, — ответила она уклончиво. Она подала ему еду, и он поел. После этого она сказала:
“Рабби, я хочу задать тебе вопрос”.
“В чем твой вопрос?” — спросил р. Меир.
“Вчера, — начала она, — один человек приходил сюда, чтобы оставить мне залог. Теперь он вернулся и
требует, чтобы я его возвратила. Должна ли я это сделать?”
Р. Меир сказал ей: “Дочь моя, конечно же, залог надо возвратить владельцу”.
“Я хочу сперва показать его тебе”, — сказала она. Она провела его в комнату, откинула одеяло и показала ему
сыновей, лежащих мертвыми на кровати. Р. Меир горько заплакал.
“Мои сыновья и мои учителя, — причитал он, — вы были не только моими сынами, но и моими учителями
тоже, потому что вы дали свет учения Торы моим глазам”.
Тогда жена напомнила ему: “Рабби, разве ты не сказал мне, что когда владелец требует залог обратно, его
надо вернуть?”
Р. Меир услышал праведные слова своей жены и успокоился. “Ашем дал, Ашем взял, да будет Имя Его
благословенно!” (Иов 1:21) — воскликнул он, признавая справедливость суда Всемогущего.
Р. Хама бар Ханина объяснил, в чем были виновны сыновья р. Меира, что они должны были
преждевременно умереть. Они имели обыкновение оставлять изучение Торы и садиться за трапезу.
Касательно жены р. Меира Брурии сказано {Мишлей 31:11): “Кто найдет добродетельную женщину, ее цена
превыше жемчугов!”
В Теилим (75:5) сказано: “Я сказал бражникам: “Не веселитесь в пирах своих (даже если б вы были
праведниками)” и (тем более) нечестивцам: “Не поднимайте свой кубок!”
Нам наказано не быть бездумными, ибо тот, кому сегодня сопутствует удача, завтра может быть ввергнут в
несчастья. И, наоборот, человек, которого сегодня обступают беды, завтра, может быть, будет взыскан
радостью. Ашем колеблет судьбы человеческие, и никто не знает, что уготовано ему грядущим днем.
Даже величайшие праведники не избавлены от несчастья.
<> Авраам был благословлен всеми благословениями, которые только есть в этом мире, и в годы старости
ему был дарован сын. Но потом ему было сказано: “Возьми своего единственного сына и принеси его в
жертву всесожжения!” Три дня он жил под гнетом того, что ему было приказано свершить. И в последний
момент ему было позволено заменить на жертвеннике сына овном. Он возвратился домой в великой радости,