другой опасной ситуации, он обязан сделать все, что в его силах, чтобы спасти своего ближнего.
Спасение человеческой жизни пересиливает все другие соображения. Например, если мужчина заметил
тонущую женщину, то он не может сказать: “Мне не разрешено к ней притрагиваться, и поэтому я не имею
возможности вытащить ее”.
Однако если спасение жизни другого человека явным образом ставит под угрозу жизнь спасающего, то тот
не обязан жертвовать собой.
Когда Мордехай сообщил царице Эстер о жестоком указе Амана и попросил ее умолить за свой народ царя
Ахашвероша, Эстер послала ему такой ответ: “Персидские законы известны. Всякий, кто без приглашения
входит во внутренние покои царского дворца, подлежит смертной казни, если только царь не прострет над
ним золотой жезл в знак помилования. Так как за последние тридцать дней меня ни разу не звали к царю, то,
по-видимому, он призовет меня в ближайшее время. И тогда я смогу просить за еврейский народ, не
подвергая свою жизнь опасности”. Эстер пришла к алахически правильному выводу о том, что она не
обязана спасать других, рискуя своей жизнью.
Однако Мордехай объяснил ей, что этот случай исключительный. Ее молниеносное возвеличение и то, что
Создатель сделал ее, праведницу, женой царя-нееврея, указывали на особую задачу, предназначенную ей
Провидением. Так как еврейский народ стоял в тот момент перед опасностью полного истребления, можно
было предположить, что Создатель вызвал все случившееся, дабы Эстер могла стать спасительницей евреев.
Если бы она отказалась от этой исторической возможности ради личного спасения, Всемогущий нашел бы
другие средства спасти свой народ. Но Эстер была бы осуждена.
Мицва “не оставаться равнодушным к крови своего ближнего” налагает на нас еще и другие обязательства:
<> Запрещается умалчивать о фактах, свидетельствующих в пользу обвиняемого-еврея. Еврей, который
может дать в бейт дине показания в пользу ближнего, но утаил их, преступает эту заповедь.
<> Другая сторона этой заповеди заключается в том, что нельзя пренебрегать мольбой бедняка, стоящего на
краю голодной смерти.
Праведник Нахум Иш Гамзу был слеп на оба глаза, безног и безрук, и тело его покрывали нарывы. В ветхой,
полуразвалившейся хижине, где он жил, жерди, поддерживающие его ложе, погружены были в тазы с водой.
Если бы не эта охранительная мера, муравьи заползли бы к нему в кровать, и он, не имея рук, не смог бы их
стряхнуть.
Однажды, когда ученики пришли навестить его, они заметили, что хижина настолько плоха, что может
обвалиться. “Рабби, — сказали они, — тебе опасно оставаться здесь. Давай, мы вынесем тебя наружу прямо
в кровати, а затем вытащим из дома все твои пожитки”.
“Такой порядок неверен, дети мои, — ответил Нахум. — Сперва извлеките мои пожитки, а уж потом меня. Я
уверен, что пока я в доме, он не рухнет”.
Они сделали так, как он сказал, и вынесли сначала его вещи, а потом кровать. Как только его кровать
оказалась снаружи, хижина рухнула.
“Ребе, — воскликнули ученики, — нам ясно, что ты цадик гамур (абсолютно праведный человек). Почему же
твои муки так ужасны?”
“Дети мои, — объяснил он им, — я сам в этом виноват. Однажды я направлялся в дом тестя, ведя с собой
трех ослов, нагруженных припасами: одного — с едой, другого — с питьем и третьего — с лакомствами.
Когда я шел по дороге, нищий попросил меня: “Рабби, дай мне поесть!” А я сказал ему:
“Подожди, пока я разгружу моего осла”. Но раньше, чем я закончил стаскивать припасы с осла, нищий упал
на землю и испустил дух. Я подбежал к его безжизненному телу, пал на лицо его и возопил: “Да ослепнут
глаза мои, не возымевшие жалости к твоим глазам; да лишусь я рук, которые не возымели жалости к твоим
рукам; пускай мне отрежут ноги, не пожалевшие твои ноги!” Я не почувствовал облегчения, пока не
воскликнул: “И да покроется все мое тело нарывами!” Так что вы видите — я сам причинил себе все эти
страдания”.
“Горе нам, — воскликнули его ученики, — что мы должны лицезреть тебя в таком ужасном состоянии!”
“Напротив, — поправил их Нахум, — вам нужно было бы горевать, если бы вы видели меня не
испытывающим мук. Лучше мне отстрадать здесь, чем получить свою кару в будущем мире”.
Не питать тайной ненависти к своему ближнему
Не питать тайной ненависти к своему ближнему
Нам запрещено питать тайную ненависть к другому еврею, ибо Тора повелевает: “Не ненавидь своего брата
в своем сердце!” (19:17).
Если еврей ненавидит другого еврея открыто, то он не нарушает этой заповеди. Но он преступает в таком