— Дорогой, да что ты такое говоришь! Он ведь не ушёл к себе в комнату, он здесь, с нами…
— Это ещё не показатель, — фыркнул мужчина. — Я же вижу, что между ними словно пропасть. Он не ценит нашу дочь так, как должен ценить. Между прочим, она наше сокровище, и относиться он к ней должен соответственно!
— Это хорошо, что он на ней женился, — заметила миссис Фентон. — Ты ведь помнишь тот его побег… Это, наверное, та девица так на него повлияла. Как же хорошо, что Бланш забеременела от него и теперь он здесь! Всё-таки он пересмотрел свои действия и поступил так, как подобает настоящему мужчине.
— Всё, я не хочу больше слышать этот вздор. Давай оставим это в прошлом.
— Мистер Фентон?
Кларк резко обернулся: на него сонными глазами смотрел Фред.
— Врач ещё не выходил? — пробормотал он, протерев глаза ладонью. — Просто я уснул, и…
— Нет, мы всё ещё в ожидании, — ответил мужчина.
Фред тяжело вздохнул. Его весьма утомило всё это бессмысленное ожидание: неужели он тем, что сидит здесь целую ночь у двери, что-то изменит? Если уж супруги Фентон, будучи родителями Бланш, от всей души беспокоились за неё, то Фредерику было абсолютно безразлично. Бланш была ему совершенно чужим человеком: они не понимали друг друга и не желали понимать; новоиспеченная миссис Винслоу только желала удовлетворить свои потребности за счёт мужа и довольно успешно пользовалась этим положением. Фред лишь чувствовал себя марионеткой в руках этой девицы; он надеялся, что хоть ребёнок пробудит в нём хоть какие-то чувства, но этого никак не случалось. Даже в тот момент, когда он появлялся на свет, Винслоу сохранял своё холодное равнодушие: Фред лишь спрашивал себя, что он здесь делает, охваченный непреодолимым желанием уйти подальше от этого места.
— Фредерик, мне нужно задать тебе один вопрос, — монотонно протянул Кларк, бросив строгий взгляд на молодого человека.
— Я вас слушаю, — без колебаний ответил Винслоу.
— Ты любишь нашу дочь?
Фред нахмурился: этого вопроса он всегда избегал и не слишком предпочитал отвечать на него.
— К чему вы задали этот вопрос, господин Фентон? — поморщившись, процедил Фредерик, пытаясь уйти от вопроса.
— Кроме того, как ответить на него, от тебя больше ничего не требуется.
— Вообще я думаю, что подобные чувства что-то пережигают внутри, — отведя взгляд, протянул Фред.
— Что ты имеешь в виду? — обескуражено поинтересовался Кларк.
— Если уже любил слишком сильно, больше полюбить не сможешь.
— Фредерик, что ты под всем этим подразумеваешь?! — злобно воскликнул мужчина; его кожа лица тут же залилась багрянцем.
— Ничего, мистер Фентон, — усмехнулся молодой человек. — Совершенно ничего. Вы лишь будьте уверены, что я также очень переживаю за вашу дочь.
— Тихо! — приложив указательный палец к губам, проговорила миссис Фентон. — Мне кажется, или…
В комнате послышался странный шорох, за которым тут же послышался громкий, заливистый плач младенца.
— Слава небесам! — вскинув руки вверх, воскликнул Кларк. — Наш внук родился!
— Или внучка, — улыбнулась женщина. — Фредерик, поздравляю! Ты стал отцом!
В отличие от супругов Фентон, Фред не почувствовал резкого прилива счастья: он лишь сконфуженно посматривал на дверь, сложив пальцы рук замком на коленях.
Но этой внезапно обрушившейся радости не суждено было длиться долго: вытерев потный лоб рукавом, в дверях наконец-то показался доктор. Его выражение лица было довольно странным: казалось бы, в глазах врача проскальзывала жалость и чувство вины, в то время как на губах застыла едва заметная, уставшая улыбка. Никому даже в голову не могла прийти мысль о том, что могло бы что-то произойти: господа Фентон смотрели на доктора глазами, полными надежды.
— У вас мальчик, — собравшись с мыслями, провозгласил врач: взгляд его не переставал быть виноватым. Он словно хотел сказать ещё что-то, но никак не мог набраться смелости это сделать…
— Как прекрасно! — восторженно воскликнула миссис Фентон. — А Бланш? Как она?
Ничего не ответив, доктор взглянул на женщину глазами, полными сострадания. Прошло не менее минуты, чем он набрался мужества омрачить, казалось бы, их безграничное счастье. Никто до этого момента так и не смог понять, почему он медлит с ответом? И лишь Фредерик, пристально глядя на врача, кажется, начинал понимать, что произошло…
— Эклампсия, — скорбным голосом произнёс мужчина, понурив голову: в его практике это был не первый случай, но всё же каждый раз преподносить эту новость родственникам доктору было необычайно тяжело. — Увы, но ей уже мы ничем не сможем помочь… Примите мои горькие соболезнования.
Безмолвная тишина тут же разразилась истошным криком. Этот крик был полон отчаяния и печали: с рождением новой жизни в семью Фентон ворвалось непоправимое горе, больно ранящее душу. Миссис Фентон рыдала, импульсивно вцепившись пальцами в рубашку мужа; никто из них не ожидал подобного исхода событий, но, увы, время уже никак не вернуть вспять. Казалось бы, после того момента, как супруги Фентон породнились с четой Винслоу, они приобрели всё то, чего так желали: приобретя славу и известность, они купались в роскоши, совершенно не придавая значения тому, какой ценой всё это обошлось их несчастному зятю. Но, как это прискорбно бы не звучало, ничто в этом мире не вечно: существуют вещи, перед которыми люди, какими бы властными и богатыми они не были, совершенно бессильны. Семья Фентон совершенно не желала придавать этому значения до того самого момента, пока это не коснулось их самих, причинив безутешное отчаяние.
Фредерик, не произнеся ни слова, привстал с кресла; его тело пробрала муторная неприятная дрожь. Ему до сих пор с трудом верилось, что могло произойти нечто подобное. В его голову закралась странная мысль, от которой ему сразу же стало не по себе: неужели всё закончилось вот таким образом? Действительно, для четы Фентон эта трагедия была тем самим «концом света», и теперь их до конца жизни будут терзать воспоминания об этом роковом дне. Фред был уверен: это происшествие не оставит на его душе тяжелый отпечаток, а скорее, наоборот. Винслоу сгорал со стыда от мысли о том, сколько гадостей он наговорил несчастной перед этим роковым происшествием. «Твоё же зло тебя и погубит»… Эти, словно послужившие предсказанием, произнесённые им слова в её адрес не выходили из головы. Фред знал, что в этот момент им должны завладеть горе и печаль, но, кроме облегчения, он больше ничего не чувствовал. Словно один из тяжелых камней упал у него с плеч: его ненависть тут же внезапно куда-то ушла. Ушла из жизни вместе с человеком, к которому он так её безгранично испытывал, оставив на душе лишь неприятный осадок: в конце концов, этот конец мог послужить началом, началом, вселяющим надежду, для которой, как казалось бы, в душе Винслоу уже давным-давно не было места…