— Я приехал поквитаться… Знаете, мистер Винслоу, из-за вас моя жена едва ли не покончила жизнь самоубийством. И если бы не я…
— Кристофер, даже не думай, что я к тебе вернусь! — наконец-то вспылила Роберта: теперь ей этот человек был противен, как никогда.
— Ты думаешь, всё так просто, милая? Думаешь, что я просто так тебя отпустил? Я всегда знаю, что я делаю, и у меня всё чётко идёт по плану, — хитро усмехался мужчина, в одно мгновение запихнув руку за пазуху пиджака.
— Не несите ерунды и убирайтесь прочь, — сквозь зубы процедил Фред, насторожившись: Маккой вёл себя уж слишком подозрительно.
— Знай, дорогая моя, рано или поздно приходит возмездие… А после него лишь пустота. Пустота, которой нет конца. Я не люблю, когда у меня отнимают то, что принадлежит мне. Ты меня слышишь, Фредерик Винслоу? Я тебе даю последний шанс. Исчезни из нашей жизни, и больше никогда не возвращайся. Берта?
— Даже не подумаю, — прошипела Берта. — Ты подлец, Маккой, которых свет не видал!
— Наверное, мне самому следует с ним разобраться, — изрёк Фред, на шаг отступившись от женщины.
— Что, смельчак всё-таки решил разобраться по-мужски? — засмеялся Кристофер. — Тебе это не поможет. Мне плевать, я не считаюсь с теми, кто преграждает мне путь. Мне некогда церемониться. Ты делаешь хуже только себе, и ты уйдёшь. Хоть даже так.
— Фред!!!
В один момент ужасная, жуткая мысль вселилась в голову Роберты. Она смотрела и не верила своим глазам: Кристофер, наконец-то высвободив руку из-за пазухи пиджака, обнажил то, что привело женщину в неописуемый ужас. Мужчина одним ловким движением пальца снял курок с предохранителя и вскинул руку вверх, нацеливаясь на Фредерика Винслоу, при этом злобно похихикивая.
— Где ты… где ты это взял? — лицо Берты тут же стало бледнее полотна.
— Отступись, — прокряхтел он, но женщина даже не думала его слушаться.
— Убирайся к чёртовой матери!!!
Лицо Фреда пылало от гнева: он был уверен, что мужчина таким образом решил отпугнуть его, но в голове Маккоя витали совершенно иные мысли.
— Нет!!!
Всё произошло так быстро и неожиданно, что Фредерик Винслоу даже не успел предпринять никаких действий. Она, не ведая что творит, бросилась к оторопевшему Фреду; в сию же секунду грянул громкий выстрел, разразивший воздух и спугнув стаю птиц, которые восседали на одном из близ растущих деревьев. Берта почувствовала, что будто что-то сбило её с ног.
— Берта!!! Нет, нет, нет…
Он склонился над ней, аккуратно придерживая голову и наблюдая необратимую картину: девушка угасала у него на глазах. Она всё еще продолжала держать его за руку, ещё до конца не осознав, что с ней произошло непоправимое. Берта думала лишь об одном: вот он, здесь, живой и невредим… Моргнув, она устремила свой угасающий взгляд на Фреда.
— Что ты натворил?! — под влиянием нахлынувших эмоций, в истерике вскрикнул он. — Да будь ты проклят!!!
Маккой больше ничего не ответил. Теперь его словно подменили: его наконец-то посетило осознание того, что он натворил. Нет, он не желал, чтобы всё так закончилось! Он целился в чёртового Винслоу! Нет, только не это… Мышцы на его лице судорожно дрогнули.
— Роберта… — глухо прохрипел он, медленно приставляя револьвер к виску. — Прости… Меня… За всё…
У каждой роковой ошибки есть своя цена, регулируемая чувством вины и совести: иногда они бывают безжалостными и бессердечными. Они приходят совершенно внезапно и, вонзаясь в нутро острыми клыками, сжирают человека изнутри, превращая его жизнь в тленную экзистенцию. Раздался ещё один выстрел: выстрел, навсегда решивший последующую судьбу Кристофера Маккоя.
Жуткая атмосфера воцарилась на набережной. Фред продолжал поддерживать голову Роберты: по его щекам стекали слёзы, и он даже не пытался их сдерживать. Но почему? Почему жизнь так несправедлива? Он смотрел на неё глазами, полными отчаяния.
Берта прикрыла глаза: она больше ничего не чувствовала. Она должна, должна найти в себе силы сказать ему это! Иначе, её смерть была бы бессмысленной. Она умирает? Разве это возможно, вот так взять и умереть, когда счастье совсем рядом? Бедная Флер… Нет! Она не останется сиротой, как однажды осталась она! Приложив огромные усилия, Роберта опять распахнула глаза.
— Фредди… — слабым голосом протянула она. — Флер…
— Берти, милая Берти. — Он гладил её по волосам, пребывая в полном отчаянии. — Я тебя не брошу, слышишь? Ты выкарабкаешься. Сейчас здесь будет полиция, и…
— Флер… Она… — каждое слово Роберте давалось с необыкновенным трудом. — У неё твои глаза, Фредди.
— Я… Я не понимаю, — пробормотал молодой человек.
— Я бы хотела, чтобы она узнала правду… Фредерик, Флер, она… Она твоя дочь…
Когда мы осознаём, что наша душа разрушается, мы ощущаем несправедливость, которая, в свою очередь, вызывает душевную ноющую боль. В тот день Фредерик Винслоу ощутил нечто подобное: словно сотни кинжалов резали его изнутри, оставляя после себя ужасные раны. Но что это за странное чувство? Он много раз слышал о том, что, отдавая, есть шанс приобрести что-то взамен. Но Фред даже предположить не мог, что это когда-то коснётся и его, и теперь в глубине его души горел маленький, но яркий луч надежды.
Где-то издали послышались чьи-то крики: на набережной начинали собираться люди. Это было то событие, которое взволновало многих жителей Лондона: здесь не происходило ничего подобного ближайшие десять лет. Кто-то вызвал полицию, которая, расталкивая толпу зевак, направилась к бездыханному телу мистера Маккоя; кто-то бросился к Фредерику Винслоу, который так и продолжал стоять на коленях, прижав к себе Берту… Теперь всё было как в тумане: Фред понимал, что с каждой секундой сходит с ума. Нет. Он должен держаться. Ради них… Ради неё… Ради Флер Винслоу.