— Не бойтесь, я не кусаюсь, — улыбнувшись, протянул Винслоу. — А вас как зовут?
— Э-э… — в замешательстве протянула Роберта, не зная, что ответить: при одном взгляде этого господина у неё будто всё сжимало внутри, приятно покалывая. — Найтфлауер…
— Что? — вопросительно вздёрнув бровью, переспросил Фредерик. — Это такое сценическое имя?
Да он словно специально издевается! Берта, пытаясь смотреть куда-то вдаль, только бы не на собеседника, устало вздохнула.
— Нет… То есть да, — пробормотала она. — Пусть будет сценическое.
— Значит вы решили оставить ваше настоящее имя в секрете, — с грустью в голосе протянул молодой человек. — А я было уже перед вами открылся…
— Но…
— Шутка, — перебив Роберту, брякнул Винслоу, лучезарно улыбнувшись. — Это не имеет никакого значения. У меня составилось впечатление, или вы меня действительно знаете?
— Нет, не знаю, — соврала девушка.
— Это даже лучше, — облегчённо вздохнул Фредерик. — По крайней мере, для меня.
— Чем?
— Это не так важно, хотя… Нет, не важно. Вы не задавались вопросом, почему вот мы с вами, совсем незнакомые люди, сидим на каменном выступе вдвоем под покровом ночи? Если бы кто-нибудь из высшего общества увидел это, нас бы непременно забросали помидорами, бросив на всеобщее осуждение. Не так ли?
— А вы разве не из высшего общества? — Вопрос Винслоу немного сбил Роберту с толку.
— А как вы считаете? — Фредерик подавил едва слышный смешок.
— Извините… Глупый вопрос.
— Он не глупый, он многогранный, — протянул молодой человек, поглядывая вверх на звезды.
— В каком смысле?
— Я могу быть с вами откровенным?
Одно слово «откровенность» загнало Роберту в непреодолимый ступор, и она лишь неуверенно кивнула головой.
— Вас, наверное, интересует, почему я пригласил вас на танец, — сухо проговорил Винслоу. — Вообще-то, я не должен был этого делать.
— Но вы ведь почему-то сделали это, — выдавила Роберта; её голос предательски задрожал.
— Мне показалось, что мы с вами чем-то схожи.
Схожи? Чем богатый аристократ и бедная горничная могут быть схожи? От этой мысли Роберта едва ли не поперхнулась. Что за вздор он несёт? Ах, да, точно: он не знает, что она — горничная. Но тогда в чём дело?
— После того, что я увидел, я на все сто процентов ощутил себя лишним на этом пиршестве. Я давно догадывался, зачем я им нужен, я не настолько глуп. Да, они относились ко мне со всем уважением, и я, как один из них, отвечал им взаимностью, ведь так принято. Я не стал предоставлять себя с плохой стороны, и я сделаю так, как «нужно», как «принято», и как нравится моему отцу. Он воспитал меня, дал мне образование, о котором молодые люди из богатых семей могут просто мечтать, я бы ни за что не позволил себе вот так заставить его ударить лицом в грязь перед этими людьми. Но чтобы вот так откровенно плюнуть мне в лицо… не в буквальном смысле! Мисс Фентон замечательная молодая леди, она даже заинтересовала меня, но…
После последнего предложения Роберта, стиснув зубы от накатившей волны злости и обиды, крепко сжала руки в кулаки. Она чувствовала, что он за неё вспомнит! Она никак не считала Бланш замечательной, а слышать такое о ней от самого Винслоу было неприятней и больнее вдвойне.
— Но она же откровенно глупая и самовлюблённая, разбалованная до самих корней! Я уже было смирился, что мне придётся провести с ней всю жизнь, — Винслоу недовольно закатил глаза. — Но сегодня… Нет, извольте. Это ниже моего достоинства. Сегодня я ощутил себя настоящей дойной коровой. Я никогда не мог понять логики отца, почему они? И почему я сам не вправе выбирать себе пассию? На дворе начало двадцатого века, в конце концов. Меня это всегда выводило из себя, но я старался не подавать виду. Моё «хочу» никогда ничего не значило, поэтому я смирился. После того, как погибла Мэри, я… Ой, извините за сумбур, что-то я разошёлся… Простите.
Берта смотрела на Фредерика и не могла понять: как такой богатый, красивый молодой человек может быть так глубоко несчастным, при этом так всё качественно скрывать в себе? До этого момента она и предположить не могла, что на самом деле это так. Что несчастливым может быть каждый, вне зависимости от того, богат он или нет.
— Я даже не представляю, как мне теперь поступать, — склонив голову, пробормотал молодой человек. — Всё так же продолжать лицемерить в лицо? Я не знаю. Честно, я не знаю. Я знаю только одно: в этом доме меня не уважают, там я одинок и предоставлен сам себе. Когда я уже хотел покидать этот дурацкий бал, я случайно заметил вас, скучающую в углу на стуле. И я решил немного понаблюдать за вами. К вам тогда так никто и не подошёл, вы были одиноки. Так же одиноки среди всех этих людей, как и я. Вот в чём между нами схожесть. Я даже счёл за забавное совпадение, когда вы едва не распластались передо мной на полу… От кого вы убегали?