- А что делать, если работа попадается только дрянная?
- А вы считаете, молодой человек, что вы до сих пор хорошо работали? Напрасно. - Кочегар внимательно смотрел на меня и уверенно сцеживал свои мысли в мой разум. - Никогда вы не бывали в тех лагерях, где труд это дело чести, славы, доблести и геройства. - Я заметил, что красивое лицо кочегара было в нескольких местах в прошлом перебито, его украшали глубокие шрамы, неоднократно ломался нос. - Никогда от вашей работы в прямом смысле этого слова не зависела жизнь человека, даже ваша собственная.
- Но среди обитателей Вайсштальберга есть люди, много работавшие и много достигнувшие, - защищался я. - Адриан Ксенофонтович...
- Адриан! - жёстко произнёс кочегар, принимая лицом и фигурой выражение агрессивное, подчёркивающее готовность к вступлению в борьбу, к мгновенному переходу в фазу активных действий. - Не стоит искать добра от того, кто неизвестно чьё добро своим считает. Я вижу таких людей насквозь - они набиты шелухой великолепия фраз, заученным набором научных догм и элементарным враньём. Одно из старых потерянных поколений, дожившее до старости, пройдя долго тянувшийся путь бесконечных подлых предательств, неописуемых унижений и жесточайших поражений. - Чеканные формулировки легко выходили из него, ложась как тавро на понятия и предметы.
- Вы знаете, что есть Вайсштальберг? - спросил я и, судя по лицу кочегара, был готов поспорить, что он знает ответ.
- Я многое знаю. Но я не пифия и не оракул и возложенная на меня функция заключается в поддержании огня, а не в ведении софистических разговоров на абстрактные темы. К тому же в вашем круге общения уже есть личности способные давать правдоподобные ответы на многие вопросы, возьмите того же Феликса.
- Вы говорили с ним?
- Да. Привыкнув к В., люди всегда рано или поздно попадают сюда и ведут со мной длинные разговоры, чему я, признаюсь, бываю рад, ведь сам порой страдаю от скуки и одиночества. Феликс был здесь и даже несколько раз, только не думаю, чтобы он остался удовлетворён мною сказанным.
- Скажите, что есть Вайсштальберг? - ещё раз спросил я кочегара, но он покачал головой.
- Прежде чем пользоваться словами, нужно выучить их значение. И вам в первую очередь нужна понятийная база, чтобы встать со мной на единую плоскость понимания.
Кочегар был крепким, чёрный комбинезон полурабочего-полувоенного покроя был ему к лицу, он грозно нависал, выглядел значительной, выдающейся, харизматичной фигурой, словно где-то почерпнул благодати, хотя возможно получал её нормировано. Он был косолап, простонароден, из него били искры, поджигающие эмоции, он доминировал в пространстве перед собой, являя образец жертвенности, твёрдости и господства. Казалось, что это какая-то древняя сила, сравнимая с силой религиозности, воплощалась в нём в современной форме.
- Служение общему замыслу Творца - вот цель достойная человека!
Кочегар встал со скамьи, надел большие рабочие рукавицы, взял в свои сильные руки лопату и принялся заполнять опустевшее чрево печи чёрным углём.
- Адриан и Феликс - порождения разложившегося католицизма и реформированного до потери сути протестантизма, - сказал кочегар, закидывая топливо в печь. - Это пустота, только прикидывающаяся формой. Говоря проще - они агенты спецслужб Земли, служащие разным хозяевам и один их них это двойной агент, продавшийся инопланетянам.
- Но что такое ваш Творец, к служению которому вы призываете? - спросил я.
- Он многогранен, он покровитель бюрократии и теософии, его дух это дух Средневековья. Он - ангел западного окна, отец порядка, повелитель мух, бог из машины и он же Атон, Озирис и Птах. Он принимает законы, по которым живёт природа и он же это сам закон и сама природа.
Чёткие и в тоже время абстрактные высказывания кочегара ничего не проясняли и лишь давали направление мысли. Получалось, что Адриан и Феликс не те за кого себя выдают и на деле враждебны мне, хотя и упорно стараются убедить меня в обратном. Я вспомнил, как сладкоречивый чернокнижник предлагал мне союз, а после настойчиво налаживал коммуникацию, как он благодарил меня за уничтожение форпоста цивилизации игры на В., как он спасал меня от кошек-вампиров. Кочегар называл их агентами спецслужб, и основания этого суждения казались справедливыми, хотя он вовсе не озвучивал их.
К тому же мысли о вражеской сущности Адриана уже давно крутились в моей голове. Старик заявлял, что является противником цивилизации антидвигателя, но не делал совсем никаких попыток к его уничтожению. Вся оппозиция Ксенофонтовича к верхнему миру заключалась в бесконечной болтовне. Когда же ко мне в руки попал аннигилятор в виде глаза бога, профессор и не подумал попытаться взломать защиту антидвигателя с его помощью. Инопланетяне на крыше призывали остерегаться его. С Феликсом же всё было давно предельно ясно.
Я грелся, сидя на скамье напротив печи, кочегар работал. Он уверенно питал огонь материалом, чёрный комбинезон превосходно подходил к трудовой обстановке. Шок, полученный от встречи с ним, постепенно проходил, боль рассеивалась, мысли были в полном порядке.
"В конечном счёте, главное удовольствие жизни состоит в маленьких приятных моментах, делающих её осмыслённой и не такой ужасной", - подумал я тогда. - "Это самый осязаемый её аспект, потому что все прочие сложные смыслы на деле не прочны". - В тот момент я стал думать о многих вещах - о добре и зле, о корнях мандрагоры, о Гильдии предсказателей, об античных памятниках, об осенних парках. Мысли широкой рекой протекали внутри моего сознания, они текли сразу во всех направлениях, в инфракрасном спектре делая меня похожим на инопланетянина, утыканного мерцающими энергоиголками. "Я говорю с кочегаром о многом и всё же избегаю затрагивать действительно важные вопросы, - подумалось мне. - Битый час обсуждаем недоумков американцев, хотя об Адриане предполагаю, что он немец, потомок вывезенных в США из Германии в 1945 специалистов, таких как Вернер фон Браун. Мы создаём лишь информационный шум, когда важна чистота переживания - вот нить, бегущая в каждой жизни, вот наше спасение. Какие вопросы следует обсудить? Вопрос возникновения Вайсштальберга? Но уже столько раз я спрашивал его напрямик, а он ровным счётом ничего не сообщал! " Монументальная фигура кочегара не давала никаких конкретных решений, он сбивал меня с толку и казалось, что всё зря, что я нахожусь в археологической пустоте, в беспамятстве и всё происходящее со мной нереально и является чьей-то злой выдумкой, будто я и не человек, а схематический второплановый герой бездарного романа, забытого сразу после его написания и никогда никому не пригодившегося.
Я огляделся вокруг и решился.
- Давайте поговорим о главном! - произнёс я.
- Я не против! - прозвучал ответ кочегара. - Перейдём прямо к главному. Когда придёт тому срок, и вы навеки успокоите Феликса и Адриана, то тела приносите сюда. В любое время дня и ночи. Пусть они напоследок пробегутся в виде атомов по замечательной трубе В.
Это был тупик. Вещи, бывшие важными для меня, для кочегара как бы и вовсе не существовали, зато он бурлил мыслями о будущем, о то, чего ещё и не было на свете. Это была метафизика особого порядка, мною слабо понимаемая. Всё, что я уловил вполне, относилось к необходимости ограничения мыслей о глобальных вещах, наподобие мирового устройства и к переходу к практическим решениям, наподобие устранения чернокнижника и профессора.