Выбрать главу

- Вайсштальберг коснулся меня во сне, и я увидел нечто важное.

Адриан Ксенофонтович задумчиво чертил на песке знаки зодиака, его взгляд был отстраненным, словно смотрящим на иллюзию, незрячим.

- Вы никогда не задумывались в детстве, что наш мир похож на юдоль скорби?

- Печален наш мир, он наполнен ужасом и страданиями, напоминая порой царство Аида, а не срединную землю. Ещё будучи ребёнком, я обратил внимание на чудовищную концентрацию зла в нашей вселенной. Объяснить логически это было невозможно! Массовые убийства, маньяки, непрерывные войны и умерщвление миллиардов, пытки, реки слёз и моря крови - это не имело никакого веского обоснования. Столько раз на экранах телевизоров я видел убийц, расправившихся над многими людьми по какой-нибудь ничтожной причине и не понимал, что их подвигло на это, а, видя их глаза понимал, что они и сами того не знают. Какое-то внезапное помутнение находит вдруг на человека, и он совершает ужасные поступки, за которые расплачивается всей своей жизнью. И никаких логичных причин! Просто внутри поселяется демон, порабощающий человека, заставляющий его творить зло, убивать людей и животных, осквернять трупы, проявлять иррациональность и бесчувствие.

Уразумев это, я представил мир, достигший высшего технологического развития по сравнению с нашим, находящийся рядом с нами в альтернативном пространстве. Там не только создали совершенные механизмы, термоядерный реактор, микророботов, сверхкомпьютеры и прочее, люди того мира сумели далеко продвинуться в области глубинного понимания устройства мира. Они открыли, что зло является частью энтропийного процесса, поддаётся математическому прогнозированию и что возможно уничтожение зла на глобальном уровне технологическим путём. Теоретически это решалось путём вытеснения энтропийного момента в другой мир, находящийся параллельно. Высокоразвитые люди того мира как бы собрали всё своё зло - убийства, проявления жестокости, войны, психические заболевания, техногенные катастрофы и т. д. и выкинули его нам. Поэтому наш мир похож на царство Аида и юдоль скорби...

Вода слабо журчала в каменном желобе, профессор в старом халате задумчиво чертил палкой знаки на песке.

- Я догадался о причинах происходящего, но не имел никакого представления о его механизме. Поэтому моё предположение не имело никаких фактических подтверждений, было строго умозрительным. Во времена молодости я даже никому о нём не рассказал, коллеги в университете подняли бы смех надо мной и подумали бы, что я выжил с ума!

И вот однажды в Вайсштальберге мне приснился сон. Я увидел мир, наполненный гармонией и счастьем. Мир без войн и без преступлений, без голода и уносящих множество жизней аварий, без террористических актов и неизлечимых болезней. Мир населённый счастливыми весёлыми людьми, купающимися в доброте. Наша Земля по сравнению с ним казалась исчадием ада, обезьяной, а не человеком, копией 'Джоконды', выполненной пациентом реабилитационного центра для олигофренов, рождённых наркозависимыми матерями. И я увидел ещё кое-что.

Я увидел, как учёные их мира строили Вайсштальберг - не стены, создающие внешний образ здания, а саму суть конструкции, представляющую собой нечто вроде биологической программы и автоматизированного вируса, соединённого на уровне неизвестных нашей науке микрочастиц. В. в моём сне являлся промежуточным местом между двумя мирами, условно говоря, находящимся на границе, фактически не существующей.

И я увидел центр всей программы - двигатель, вытягивающий концентрированное зло из их мира и исторгающий его в наш.

- Ты можешь увидеть этот изумительный двигатель, - сказал Адриан Ксенофонтович и лёгким движением головы указал на стену. - В. открыл мне его.

Там куда указывал старик, на стене находилась железная лестница, ведущая наверх. На последнем этаже она завершалась единственной дверью.

- Нам лучше продолжить разговор после того, как ты сам всё увидишь.

Не раздумывая, я подошёл к лестнице и двинулся наверх. С высоты шестого этажа фигурки профессора и Феликса выглядели игрушечными, куклами, расставленными вокруг макета скалы.

Я открыл дверь и оказался на небольшой площадке, нечто вроде балкона расположенного под крышей огромного цеха, встроенного в тело В. Сначала я не заметил, но быстро увидел, что балкон застеклён и тогда ко мне пришло осознание того на что похоже это место. На диараму - вид зрелищного искусства популярного в 19-20 веках. Я находился в верхней точке находящегося внизу огромного экспозиционного зала, центром которого являлся двигатель, представляющий собой похожий на мусорный бак резервуар, наполненный разноцветной застывшей массой, с торчащими рёбрами утопленного в нём предмета - то ли металлические детские качели, то ли электропогрузчик. Вокруг 'двигателя' не имевшего ни одной двигающейся части, но снабжённого толстыми кабелями, воткнутыми сбоку в контейнер, в цехе стоял десяток бетонных саркофагов - я подумал, что это свое рода батареи, снабжающие двигатель энергией - и больше ничего. О принципе работы двигателя не возникло никаких соображений, да и в чём заключена его 'работа' я не понимал. Спустившись вниз, я высказал свои сомнения Адриану Ксенофонтовичу.

- Мне было открыто, что это антидвигатель, - сказало профессор. - Обычный двигатель оказывает влияние на окружающую среду через воздействие на него, антидвигатель наоборот работает, ничего не делая, просто находясь в определённом месте в определённой конфигурации. Чтобы остановить работу такого двигателя надо что-то изменить в нём самом, совершить над ним какое-то действия. Потому он намертво заблокирован в пространстве цеха и единственная дверь, ведущая к нему, приводит только на балкон отделённый бронестеклом и оттуда можно только смотреть, но нельзя никак воздействовать.

Верю ли я в то, что мне явилось во сне, внушённом Вайсштальбергом? У меня нет никакой другой веры, нет ничего, что я мог бы интерпретировать как-то иначе. Но мои сны это лишь мои сны. - Старик слабо улыбнулся. - Быть может то, что ускользнуло от нас стариков, откроется вам - молодому поколению исследователей В. Ведь это дивное, не имеющее себе равных место впускает к себе лишь тех, кто прожил свою жизнь, достигнув знания вещей остающихся неизвестными для большинства. В этом я убеждён абсолютно.

Разъяснение, которое было написано позже, чем первые четыре главы

Всё это время я писал 'Вайсштальберг' на двух ноутбуках. Один навечно установлен на письменном столе, второй лежит в уголке дивана. Работаю я, разумеется, на обоих компьютерах поочерёдно, утром и днём сидя за столом, а вечером перемещаясь на мягкую мебель.

Использование двух компьютеров в написании одной книги поставило передо мной проблему сохранения и передачи оригинала. Приступая в очередной раз к продолжению работы, я должен открывать самую последнюю и полную версию документа, не пропустив ни одной новой поправки. Это можно было бы делать с помощью обыкновенной флэшки, с её помощью перенося единственный текст с одного компьютера на другой, но её у меня нет.

Чтобы решить эту проблему я каждый раз совершаю довольно странную вещь - пересылаю сам себе на разные адреса по электронной почте актуальный 'Вайсштальберг', а после, входя в сеть, скачиваю их на тот компьютер, на котором собираюсь работать. Но на другом ноутбуке остаётся копия текста и ещё одна копия на почтовом сервере.

Таким образом, копии книги сохраняются на сервере почты и на рабочем столе, умножаясь в количестве, ведь я по два раза в день их скачиваю, создавая копии и оставляя на всякий случай оригиналы. В течение непродолжительного времени работы над книгой появилось уже несколько десятков документов под именем В., они размножались как крысы или как кролики, гирляндами вися на рабочем столе и в загрузках.