— Ааа, — истошно кричит мужик, недолго, правда — следующей атакой, я пронзаю ему сердце, прерывая его бесполезную жизнь.
Второй насильник, опиравшийся на ружье метрах в пяти от нас, недоуменно переводил взгляд с нее, на своего падающего на землю товарища. Он, в отличие от девушки, меня не видел.
— Что ты с ним сделала, сучка?! — он решительно вскинул ружье. По глазам было видно — сейчас прозвучит выстрел!
Шух!
Мое бала сильно проигрывает созданным Энъен, но бандиту хватило и этого. На землю опустился труп с выжженной дырой в груди. А через мгновенье мы с потерпевшей стали свидетелями довольно редкого зрелища: души обоих бандитов затянуло в, буквально выросшие из-под земли, большие красные врата.
— Qu’est-ce?[2]- негромко произнесла девушка.
В отличие от бандитов, которые говорили на английском, не плохо знакомом мне еще с тех времен, кода я был обычным человеком, спасенная использовала язык Дюма и Бомарше.
Будь дело полугодом ранее и я бы ее просто не понял. Французский был мне не знаком.
Во время создания своего культа я пользовался специальным амулетом-переводчиком, выданным Меркуцио. Не сказать, что я сильно доверял этой вещице, точнее ее создателю, поэтому как только отпала необходимость, поспешил от нее избавится.
Так что-то, что я все же понял девушку, заслуга исключительно моей, начинающей формироваться, божественности. Я, теперь, понимаю все языки, на которых говорят верующие в меня. И даже говорить могу.
Сделав умственное усилие, чтобы переключится на французский, я ответил:
— Врата Ада. Туда затягивает души тех, кто при жизни совершил много грехов. Эти двое получили по заслугам. — Я проследил за взглядом спасенной, который перебегал с одного мертвого тела на другое.
Далеким от сострадания взглядом.
Ну, и правильно — врагов надо ненавидеть, а не жалеть.
— Ты как? — спросил я ее. Этот простой вопрос послужил спусковым крючком: казавшаяся неестественно спокойной, девушка внезапно громко разревелась.
— Почему они так со мной… хнык-хнык… за что… я же им ничего не сделала… хнык-хнык-хнык.
Продолжая всхлипывать, она без сил опустилась на землю и села, обхватив колени руками.
Эх, не люблю, когда кто-то плачет, особенно, если это красивая девушка.
Не придумав ничего лучше, я присел на землю рядом с ней и обнял ее за плечи.
— Тихо-тихо, милая, все уже позади. Больше с тобой ничего плохого не случится, — принялся я ее успокаивать. Не самые подходящие слова, но не мастер я успокаивать плачущих девушек.
Спасенная неожиданно развернулась, и, уткнувшись носом мне в плечо, продолжила всхлипывать. Теперь, правда, гораздо тише.
— Ну что ты, красавица, успокойся. Твои обидчики свое уже получили. Или тебе их жалко? — Отрицательные движения головой, уткнувшейся в мое плечо, послужили ответом.
— А ты знаешь, что, если много плакать, то раньше времени образуются морщины? — ноль реакции.
В конце концов мне надоело придумывать аргументы для ее успокоения — все равно не реагирует, и я молча сидел гладя ее по голове и спине.
Прошло где-то полчаса, прежде, чем девушка выплакалась и взяла себя в руки.
Отстранившись, она бросила взгляд на тела несостоявшихся насильников, от чего ее передернуло, и обратилась ко мне:
— Спасибо большое, что помог! Если бы эти… эти… — на глазах девушки вновь выступили слезы, но она волевым усилием взяла себя в руки и закончила фразу:
— Если бы они совершили бы то, что задумали, то я, наверное, покончила бы с собой. Спасибо!
Глядя в сияющие глаза девушки, устремленные на меня, я почувствовал себя на удивление неловко.
— Эмм, пожалуйста. — Ответил я первое пришедшее на ум.
— Я — Энжель, — решила представится спасенная.
— Ранд.
— Ранд? То есть, ты тот, кому я молилась? Ой, извините, что так непочтительно себя вела!
— Все в порядке, — рассмеялся я. — Можешь обращаться как и прежде.
— Но это ведь будет непочтительно…
— Я молодой бог, у меня нет закидонов с почтительностью, — сообщил я, но, подумав, добавил. — Только остальным это не сообщай.
— Эм, хорошо, а кому остальным?
— Ну, у кого-то же ты узнала, как мне молится…
— У моей подруги — Иоки. У нее в деревне все в Вас, то есть тебя верят. Я вообще атеистка… была, но слова Иоки, что нужно молится тебе в сложной ситуации запомнила. А в этой ситуации мне не оставалось ничего, кроме как молится.
— Что весьма странно. Ты бы и сама могла справится с этими бандитами.
— Что ты имеешь в ввиду? — заинтересовалась девушка.
— Пойдем, я провожу тебя до дома. По дороге поговорим.
— Да, хорошо, только… — девушка кинула взгляд на валяющиеся трупы.
— Это не проблема:
— Хадо № 54 Хайен! — пламя пожирает труп первого бандита.
Еще один Хайен, за первым следует второй.
В довершение я применяю чистящее кидо, избавляя одежду, с изумлением наблюдающей за мной Энжель от пятен крови.
— Идем.
— Идем, у меня тут велосипед неподалеку. Я как раз ехала от Иоки домой, но заметила белку и решила за ней понаблюдать, а тут эти…
Ранд, ты ведь можешь перемещаться со скоростью велосипеда? — обеспокоенно спросила Энжель. — А то пешком мы будем добираться до середины ночи. Ничего страшного, но родители будут волноваться.
Вместо ответа я использовал сюмпо, переместившись на другой край поляны, еще одно — и я стою на прежнем месте.
— Вопрос снимается, — пораженно сказала девушка. — Идем.
Глава 2. Научи меня!
Добравшись до дороги, где, в кустах, был спрятан велосипед мы направились в город. Энжель ехала на велосипеде, а я неспешно скользил рядом.
— Тут, конечно, безлюдно, но что будет, если тебя заметят? — Спросила Энжель, когда мы только начали движение, и сама же ответила на свой вопрос:
— Хотя, тебя же, не заметят. Обычно люди не замечают подобных тебе. Я сталкивалась несколько раз с подобным, но те люди от тебя сильно отличались. Они, кроме одного, одетого во все белое, и таскающего при себе средневековое оружие, напоминали самых обычных людей. А ты напоминаешь того белого, но ощущаешься как-то иначе.
— Этот белый, скорее всего, представитель САЭ — Священного Альянса Экзорцистов — местный аналог синигами. А синигами это…
Я рассказал Энжель о Сообществе Душ, Уэко Мундо, синигами и пустых, и об их вечном противостоянии.
— А ты тогда кто? — возник резонный вопрос, — синигами? На пустого не похож. Но почему тогда откликнулся на мою молитву? Или у всех синигами такие способности?
— А я вообще не пойми кто, — рассмеялся я. — Можешь считать меня начинающим богом.
— Так у вас и боги есть? В твоем рассказе ничего такого не было.
— Есть, но это, — я приложил палец к губам, — страшная тайна! Так что, если у тебя вдруг появятся друзья среди синигами, пустых или кого-то в этом роде не вздумай рассказывать об этом.
— Хорошо-хорошо, — рассмеялась девушка, но внезапно погрустнела, — сомневаюсь, что у меня могут появится друзья среди них. У меня вообще очень мало друзей. Иоки только.
— Но почему? У такой хорошенькой девушки должно быть много друзей.
Девушка молчала. На ее лице отразилась внутренняя борьба. Я уже думал, что она не ответит, когда Энжель заговорила:
— Все дело в моем даре. Я ведь не только могу видеть таких как ты. Хотя лучше бы это было так. Мой дар, а точнее — мое проклятье в том, что я чувствую эмоции других людей.
— Почему проклятье? Вполне полезный дар. — Спросил я, хотя уже догадывался в чем дело.
— Да, временами это полезно, — согласилась Энжель, — но благодаря этому у меня и нет друзей, — печально закончила она. — Когда постоянно чувствуешь эмоции окружающих трудно с кем-то дружить. Большинство девушек мне, отчего-то завидует, а с парнями и того хуже…
Она не стала уточнять почему, а я не стал спрашивать — тут и так все понятно.
— А вот твои эмоции я не ощущаю, — поделилась девушка.
— Наверное, это потому, что я не человек.
— Может быть, хотя мне казалось, что эмоции того типа в белом я ощущаю. — Пожала плечами Энжель. — Но это не точно. Он был далеко, так что я могла и напутать.