Хотя у тебя и не получится ее повторить.
Как и у остальных богов — выживших и вновь рожденных.
Вера уже не та. Она уже не дает той силы, что раньше. Прана стала слабее влиять на мир. Нет, не так. Не слабее — ограниченнее.
До определенного момента она воздействует на мир так же как и раньше, но выше этого предела ее расход растет в геометрической прогрессии.
Единственное исключение — чертоги сильнейших богов. Как Элизиум, или Олимп.
Но исключения лишь подтверждают правило.
Тогда, очнувшись, я кинулся мстить.
Я убивал.
Убивал много.
Убивал христиан, ставших причиной гибели моей Персефоны. Убивал мелких божков, посмевших выжить, тогда, когда она погибла. Убивал пустых и синигами просто вставших на моем пути. Даже нескольких довольно сильных богов убил — за то, что они бездействовали. Возможно, и Танатоса убил я — те времена отложились в моей памяти лишь кровавым бредом и жаждой убийства.
Все кончилось, когда я встретил его. Не помню уже его имени, да оно и не важно. Важно, то, что он помог мне остановиться.
Он был одним из христиан. Наверное, потом его стали почитать как святого, не знаю. Суть в том, что он был весьма силен. Достаточно, чтобы я не смог убить его. Пожалуй, в тот момент он был сильнее меня.
Все дело в пране. На нас — бывших богов — легло ограничение по ее использованию. А вот на приверженцев Иисуса — нет. Они не могли сами накапливать ее, однако, могли заимствовать ее у своего бога, находящегося за границами нашего мира. Далеко не всегда могли заимствовать — если на них нападали люди, у христиан ничего не выходило, а вот если пустые, или мы, боги, то тогда их бог не скупился.
Довольно правильный подход, — иначе мы бы их уничтожили полностью. Но вернемся к тому святому.
Тогда, защищая от моих атак себя и своих спутников, и даже не думая атаковать, он спросил, почему я, и подобные мне, убивают таких как он.
Было у него в голосе что-то такое, что кровавый зверь, обитающий во мне, притих.
Более того, я ответил ему.
Услышав мою историю, он сочувствующе улыбнулся и сказал, что сочувствует моему горю, а потом попросил следовать за собой. И я последовал.
Он привел меня в христианскую общину. Глупо было с его стороны — несмотря на всю его заимствованную силу, он не смог бы защитить всех.
Но я не атаковал. Будучи невидимым я следовал за этим человеком и смотрел.
Смотрел на жизнь обычных христиан. На их радости и горести.
Вопреки невзгодам, сыплющимся на них со всех сторон, они были счастливы. Вокруг царила необычная для меня атмосфера — атмосфера тепла и любви к ближнему.
И тогда, наблюдая за этими людьми, я понял — мне некому мстить.
Тогда я решил умереть. Жить дальше без Персефоны казалось бессмысленным.
Сделать это я решил в Элизиуме — на месте гибели моей возлюбленной.
И я бы исполнил свою задумку. Исполнил. Если бы не Цербер.
В безумии, после смерти Персефоны, я очень сильно покалечил его, когда он пытался меня успокоить. Почти убил.
Я думал, что теперь он будет меня ненавидеть, но я ошибался. Очень сильно ошибся. Я забыл, что собачья преданность не имеет границ.
Он встретил меня на входе в Элизиум. Керр еще не мог толком ходить — мой удар выжег ему тогда почти всю энергетику, и восстанавливался он очень медленно.
Не мог ходить — но мог ползать. И когда я, твердо намеренный умереть, возник на пороге дворца, он, радостно повизгивая и во всю виляя хвостом, пополз мне на встречу.
Глядя в его светящиеся счастьем глаза, я понял — мне есть, зачем жить.
И я решил воссоздать Элизиум. Сам дворец практически не пострадал, что не скажешь о его обитателях. Кто-то погиб в момент исхода Иисуса, кого-то, в приступе ярости, убил я сам, остальные просто разбежались. Так что, задача передо мной стояла непростая.
Но я не торопился. И постепенно разбежавшиеся стали возвращаться, а вслед за ними приходить новые. В Элизиуме снова закипела жизнь.
Много времени утекло с тех пор. Из первого поколения Опор, учрежденных после воссоздания Элизиума, остались лишь Критос и Меркуцио. Баргган и Маркус и Ричард появились в моей свите со времен земного средневековья. Безымянный, которого ты убил, примерно тогда же. Ну, а Младшие Опоры часто меняются, чему способствуют постоянные войны.
В последнее время их не было, но сейчас, как ты мог догадаться, одна намечается.
С Аресом мы воевали неоднократно — на то он и бог войны, но на этот раз он перешел все границы.
Я кажусь равнодушным, и по большей части так оно и есть, но то, что он завербовал Меркуцио, который верно служил мне почти шесть тысяч лет, я не прощу! Эта война станет последней! Для него, или для меня.
Глава 8. Условие участия
Вжах, — большой шар красного огня взрывается не долетев и пол пути до цели, и стоящая рядом со мной Энжель, печально вздыхает. Не даются ей пока кидо такого типа.
Что самое примечательное, тридцать второе и тридцать третье хадо она уже полностью освоила, а вот Шаккахо у девушки получается стабильным очень редко. Как и всякого рода бакудо. Нет, в отличие от Шаккахо они не взрываются, но удержать могут разве что обычного человека. И это через полгода обучения!
Для Академии синигами — срок совсем небольшой. Они там кидо до сорокового пять лет учат, и то далеко не у всех получается. Но люди, если верить моим знаниям канона, прогрессируют гораздо быстрее. И это я сейчас не про Ичиго. Он — аномалия. Остальные люди тоже ненормально быстро развивались.
Чад в рекордные сроки достиг уровня лейтенанта, если даже не капитана. Да и остальные подчинители не хуже — уровень лейтенанта у них у всех был. Можно списать это на особенности Полного Подчинения, но их предводитель, Куго Гинджоу, сначала был временным синигами и тоже очень быстро прогрессировал.
Подтверждала это наблюдение и Энжель. Ее духовная сила росла просто чудовищными для синигами темпами. Когда я ее нашел, ее сила примерно равнялась силе пятого офицера. За полгода тренировок резерв Энжель вырос в несколько раз и теперь почти не уступал лейтенантскому.
С физическим развитием тоже все было хорошо. Сила и скорость девушки многократно возросли и тоже примерно соответствовали лейтенантскому стандарту. Вот только сила и скорость это одно, а умение сражаться — совсем другое. С последним у нее было не очень.
Оно и неудивительно. Даже самый способный новичок не сможет за полгода научится прилично владеть оружием. Это у меня был внутренний мир с многократным замедлением времени и тенью спарринг-партнером, а Энжель приходится учиться по старинке.
Пробовал я ее научить погружаться во внутренний мир, но у девушки ничего не вышло. Не знаю почему. Может для этого необходимо иметь занпакто?
— Ладно, думаю, учить тебя всем заклинаниям подряд — бессмысленно. У тебя явная склонность к воздушным и молниевым кидо. Этому и буду учить. Но повышением контроля мы тоже займемся.
— Куда же без него… — вздохнула девушка.
На самом деле, Энжель весьма прилежная ученица, но неудачи в кидо ее сильно расстраивают.
Особенно, она переживает из-за своего низкого контроля. Девушка изо всех сил пытается это исправить, но получается это у нее плохо. Вот и расстраивается.
— Не переживай, — научишься еще. Главное не прекращать тренировок и все обязательно получится!
— Да, я знаю, — устало улыбнулась измотанная тренировкой девушка, — когда-нибудь получится. Но надо стать сильной как можно быстрее. Ты ведь говорил, что скоро будет большая заварушка, а я не хочу в ней быть тебе обузой.
— Мы же договорились, что ты не будешь в ней участвовать.
— Но Ранд…
— Никаких «Ранд»! Как только все начнется, ты отправишься в мир живых!
— Но ведь там тоже будет опасно. Враги знают, что я твоя ученица, и могут меня найти. А в мире живых их основная база…
— Рядом с Урахарой и вайзардами будет гораздо безопаснее, чем здесь, в эпицентре событий.
— Ладно, — кисло согласилась девушка, — но если я к тому времени смогу пять минут продержаться против Энъен, то останусь тут.