Джон Селф, как змея двигался вверх по моей руке! Я была полностью очарована им. Мужчина прямиком, обгоняя всех, направлялся к Дизастервиллю [2] .
В первых абзацах его самого вышвырнули ночью в дождь на 99 Стрит из такси, потому что он назвал нью-йоркского таксиста расистом и мудаком. Далее он попал в стрип-клуб на Сорок Четвертой, слишком много выпил, стал порочно разглядывать танцующую девушку, мечтая о ней в пьяном бреду, начал приставать к ней и его выкинули из клуба тоже.
После первой главы, я остановилась, чтобы сделать большой глоток чая.
— Что ты думаешь о книге? — спросил Кит.
— Я пока не уверена, — сказала я с улыбкой, и вернула пальцы на точки, продолжая чтение.
Вскоре я начала жалеть Джона. Мужчина сам себе рыл яму. С каждой страницей его положение становилось все хуже и хуже.
«Господи, я никогда не хотел никому причинять никакого вреда. Единственное, что мне хотелось провести хорошо время, — крикнул он, в своей эгоцентричной манере, сбитый с толку, после того как увлекся нездоровой пищи, алкоголем и порно. У него была девушка англичанка, Селена Стрит, которую он называл «горячая сучка» и которая носила «дорогое брендовое нижнее белье», и «трахалась с кем попало. Причем много — все время».
«Я лучше выдам тебе всю подноготную Селины… самые чувствительные места», — он решил довериться читателю, прежде чем весело прочитал ей лекцию, что существует прямая связь между изнасилованием и ее летним гардеробом!
Я перестала читать и озвучила свои мысли Киту.
— Ты женоненавистник?
14.
Лара
— Что?! — он, казалось, искренне потрясен. — Я... э-э, нет. Нет, я нет. Я уважаю женщин.
— Мда...
— Ты на полном серьезе сравниваешь меня с вымышленным персонажем? — его голос не звучал обиженно, скорее любопытно, он как бы прощупывал меня.
— Нет, но мне просто интересно, почему вы выбрали именно эту книгу.
— Тебе не приятна эта тема? — я бы даже сказала, нежно спросил он.
И я почувствовала, что он напряженно следит за моей реакцией, ожидая ответа. Я также почувствовала, что для него мой ответ был очень важен. И я поняла, что он будет разочарован, если я скажу: «Да». Его взгляд, словно физически ласкал мою кожу, отчего у меня с такой силой зудели пальцы, я просто умирала, как хотела пощупать его лицо, чтобы точно узнать, с кем имею дело.
— Сама тема не беспокоит меня, — ответила я наконец, делая еще один глоток чая. Он был холодным.
— Хочешь я сделаю тебе новый чай? — спросил он.
— Да, спасибо, — произнесла я, удивившись, что он заметил.
Я услышала, как он поднялся и подошел к чайнику.
— Тогда в чем проблема?
Пока он открывал коробку с чайными пакетиками, я беспокойно похлопала рукой по столу.
— Очевидно, вы уже знаете, о чем эта книга. И готова поспорить, вы уже читали ее хотя бы раз. Но вы захотели, чтобы я прочла ее вам вслух. Зачем?
Он что-то передвигал на столешнице, что лежало рядом с чайником.
— Мне захотелось послушать, как кто-то ее читает вслух.
Я инстинктивно поняла, что всей правды он мне так и не сказал.
— Не кто-то, — тихо произнесла я. — Женщина. Именно женский голос, читающий эту книгу о мужчине, который празднует свои предубеждения по поводу женщин.
Казалось, что он топтался на месте, чувствуя себя некомфортно, что я нажала на какие-то его больные точки.
— Это не так, — отрицательно произнес он.
— А как? — не отступала я.
— У меня нет предубеждений по поводу женщин, — выстрелил он в ответ. — Одна из моих лучших боевых товарищей была женщина. Она служила со мной на Ближнем Востоке, и я буду не я, если она не была лучшей из лучших. Она могла выставить против все и всего и так врезать, что мало не покажется. Я был впечатлен ею и всегда буду.
— Ты был с ней в армии? — не знаю почему, но у меня перехватило дыхание. Может быть, я всегда задерживаю дыхание, когда люди говорили о военных действиях.
— Мы были вместе в Мосуле.
И тут словно кинжал впился мне в сердце, прямо там, где поселилось горе и печаль на многие годы. Выжидая, чтобы очередной раз напомнить мне об ужасной потере. Я все еще чувствовала их лица, тепло их кожи. Я с досадой отогнала прочь свои воспоминания. Было бесполезно думать о прошлом. Они ушли навсегда, как река, бегущая от меня вспять. Неважно, как сильно я хотела бы, чтобы они вернулись, они никогда не вернутся.