Вика переехала сюда недавно, они из разных поколений и обычно не общаются, а только обмениваются приветствиями. Но сегодня каждой из них хочется человеческого тепла, хочется говорить о старинных секретах, которые невозможно забыть.
Под ногами у них шуршат сухие листья, они идут в городской парк. Их путь лежит мимо Дома Скорби. Так в их городке зовут один старый, заброшенный дом. Много лет он стоит, заросший травой, с заколоченными окнами, забытый… Ещё девочкой Карина слышала о нём истории. Истории о муже, который ушёл к другой женщине, о жене, которая выла ночами от горя, и о мальчике – маленьком, хрупком мальчике, который никогда не играл с другими детьми, у которого были сломаны то рука, то нос, то обожжена ладонь, и который однажды исчез без следа.
Вокруг дома царит оживление – фанера содрана с окон, во дворе стоит экскаватор, туда-сюда снуют люди в защитных касках. Небольшая группа местных судачит возле полусгнившего забора. Кажется, дом купил кто-то из столицы – теперь очень модно перебираться из столицы в маленькие города или деревни.
Карина, сама не зная зачем, рассказывает Вике о встрече с Эдуардом. И ещё о том, что когда-то она решила – беременность лучше прервать.
В ответ Вика разматывает шарф и показывает ей следы на шее. Такие же, как у Карины.
– Эдуард приходил и ко мне… – говорит она и облизывает внезапно пересохшие губы. – Точно так же…
И рассказывает о том, что когда-то её тело отказалось вынашивать ребёнка и с тех пор чувство вины живёт в ней тёмным, густым облаком.
– Может ли он быть тем, кто не родился у тебя и меня одновременно?.. – спрашивает Карина и не может поверить, как такое могло прийти ей в голову.
– Эдуард выглядел взрослым. Моему сыну было бы только шесть лет, – говорит Вика и тоже удивляется своим мыслям.
– Может ли он быть тем, в кого мог вырасти?.. – опять спрашивает Карина.
Вика молчит. А Дом Скорби издаёт протяжный стон. Люди в касках останавливаются, местные перестают судачить.
– Старые трубы! – смеётся кто-то через минуту и все облегчённо вздыхают.
Карина и Вика смотрят на Дом, а он смотрит на них, из своих пустых окон, в ответ. Это его последние мгновения, к которым, возможно, он ещё не готов.
Вечером Карина и Вика узнают, что погиб один из строителей – на него упал огромный кусок крыши.
Эту ночь они решают провести вместе, у Карины.
Часы с кукушкой, которые достались ей от бабушки, бьют полночь.
– Ку-ку, ку-ку! – вылезает из часов деревянная птичка.
– Ку-ку! – раздаётся голос Эдуарда и из щели в стене начинает струиться молочно-белый свет.
Вместе со светом в дом проникает запах плесени и шоколадных конфет.
– Что тебе от нас надо? – кричат ему Карина и Вика, прижавшись друг к другу.
– Всего-то ничего… – печально басит Эдуард и тут же начинает дьявольски хохотать.
На кухне бьются чашки, в доме хлопают двери, потом Эдуард исчезает. Но его хохот стоит у женщин в ушах до самого утра. А запах, который он принёс с собой, заполняет их лёгкие, мешая дышать.
– Сами мы не справимся, – говорит Вика.
Через неделю возле дома Карины паркуется старенький минивэн. Из него выходит огромный, кудрявый и румяный мужчина – настоящий богатырь. Он помогает выбраться из машины женщине в инвалидной коляске. У неё молодое, красивое лицо, обрамлённое седыми волосами.
Карина и Вика не могут сдержать жалость во взгляде.
– Не тужите, девочки, я живу как королева! – звонко смеётся женщина, и просит спутника отвезти её в дом.
Там она оглядывается, прислушивается и говорит уже серьёзно: “Ну, рассказывайте всё по порядку”.
Смущаясь и немного отводя глаза – раньше они не верили ни во что такое – Карина и Вика рассказывают о визитах Эдуарда.
Женщина сосредоточенно прислушивается к чему-то внутри себя. От неё и её молчаливого спутника исходят уверенность и спокойствие.
– Это из того дома… – наконец произносит женщина и машет рукой в сторону Дома Скорби. – Бедный, бедный малыш…
Она что-то шепчет на ухо своему спутнику, тот уезжает на машине и возвращается с коробкой конфет и куском красной ткани, расшитой чёрными нитками.
Женщина разворачивает ткань у себя на коленях, открывает коробку конфет, и начинает шептать слова: “Аданук, пира, лути, своё, для, солдыу, дывт, ютимвыйх…” С каждым новым словом, она вынимает конфету из коробки и кладёт её на кусок ткани. Наконец, она замолкает. Коробка пуста. Женщина бережно заворачивает конфеты, достаёт из кармана золотую ленту, перевязывает ею свёрток и сообщает, что волноваться больше не о чем – Эдуарда они забирают с собой. Она так и говорит: “Мы забираем его с собой, он больше не будет никого беспокоить”.