Мара открывает шкаф с фарфором. Среди грациозных балерин и придворных шутов она видит деревянную фигурку старика с посохом – очень скромную, без резных затей. Мара нюхает её – она любит нюхать деревянные вещи, и улавливает запах земли, войлока и овец – запах простой человеческой жизни. Хотя какую человеческую жизнь можно назвать простой?
По её телу пробегает дрожь. В этой дрожи – узнавание. Чего-то гадкого, липкого и вместе с тем, привычного и даже родного.
Вдруг лицо фигурки начинает морщиться, будто старик хочет что-то сказать. Мара ставит фигурку на место и трёт глаза.
“Показалось!” – думает она.
Мара знает, что эта фигурка в их семье давно: “Пожалуй, её точно надо будет оставить…”
Жёлтый дым рассеивается, раздаётся звонок в дверь. Это Наташа – сиделка, которая жила с Лайлой и ухаживала за ней, когда та слегла в постель. Наташа – миловидная молодая женщина с открытым лицом. Она смотрит на Мару с сочувствием и пониманием.
– Я свои сумки забрать, – говорит она, немного окая. – Я сложила уж всё. Так что только забрать.
– Конечно, проходите, давайте выпьем чаю, – предлагает Мара.
Она благодарит Наташу за её труд и заботу. Лучшую сиделку сложно вообразить.
– Теперь, вот, надо разбираться… – растерянно обводит Мара руками квартиру. – Сил нет иметь с этим дело…
– Не волнуйтесь, я вам помогу! – говорит Наташа и участливо кивает.
Они начинают складывать старое и ненужное в мусорные мешки, выносят их на помойку. К вечеру Наташа уходит и обещает прийти завтра. А Мара решает провести ночь в квартире.
Это очень странно спать там, где ты вырос, потом, много лет спустя. Мара долго ворочается, вспоминая детство. И не замечает, как деревянная фигурка старика вылетает из открытого шкафа. Старик усаживается ей на грудь и больно стучит в неё посохом:
– Ты моя!
Она хочет закричать, смахнуть старика, но он такой тяжёлый, что она не может пошевелиться.
– Моя! – старик широко открывает рот и Мара исчезает в нём целиком.
В абсолютной темноте она чувствует прикосновение чьей-то руки.
– Не бойся! – говорит ей женский голос, похожий на её собственный. – Смотри и слушай!
И голос показывает ей историю. Древнюю как мир. О предательстве, жадности и желании владеть тем, чем владеть невозможно. Она видит, как один брат убивает другого – вонзает ему в спину нож. И тоскует потом, и страшится, но не хочет сознаться в содеянном. Она видит, как в этой тоске он берёт тот самый нож, кусок дерева и вырезает фигурку старика. Она видит, как кровь, оставшаяся на ноже, и смятение того, кто держит его в руках, входят в старика. И старик обретает силу. Чтобы потом, переходя из поколения в поколение, подчинять своей воле людей, заставляя их проживать то, что прожили братья. Снова и снова.
– Ты моя!.. – слышит она ядовитый шёпот старика. – Всегда была моей…
Мара кричит, просыпается в жару и больше уже не может заснуть. Фигурка стоит у изголовья кровати, хотя она совершенно точно помнит, что оставила её вчера в шкафу. У неё болят кости и ломит всё тело.
– Кажется, я приболела, у меня нет сил ни с чем разбираться, – звонит она Наташе.
– Это ничего, у меня есть ключ, – успокаивает её та. – Отдохните пока. Я же сказала, что помогу!
Мара закрывает квартиру и едет к себе домой.
Через десять дней она возвращается. В квартире намного чище. В ней почти не осталось старья. В ней также не осталось ни украшений Лайлы, ни сервиза на двадцать четыре персоны, ни Мейсенского фарфора, ни винтажных нераспечатанных упаковок французских духов – ничего, что представляло бы хоть какую-то материальную ценность.
Наташи тоже нет. Выключен её телефон, а соседи, которые её рекомендовали, понятия не имеют, как её найти и где она живёт. Они не могут поверить в то, что случилось – Наташа два года ухаживала за их бабушкой. И у них ни разу ничего не пропало.
“Я вам помогу!” – вспоминает Мара её слова.
Она опускается в кресло. Вдруг воздух перед ней начинает дрожать и появляется Лайла – красивая и молодая. Она хохочет.
– Стоило только отойти на минутку! – говорит она.
Почему-то Маре не страшно. Она тоже начинает смеяться. И так они смеются, пока Лайла не прикладывает палец к губам:
– Шшшш…
В руках у Лайлы появляется что-то вроде экрана. На этом экране видно, как Наташа едет в поезде. На столике перед ней деревянная фигурка старика с посохом.
– Ты моя! – тянет он руки к Наташе. – Моя!
В купе заходит другая женщина.
– А это ты зачем прихватила? – кивает она на фигурку.
Наташа рассеянно пожимает плечами: