Гордей, не ответив, спрыгнул с конька и помог спуститься Лене.
- Ты перебесишься, и все пройдет, - не унималась она.
- Возможно. Мне двадцать девять. Только время летит очень быстро. А жить, именно жить полной грудью хочется сейчас. Все что я успел – это наколотить бабла и испортить жизнь твоей сестре. Бабло – это, конечно хорошо. С Ульяной хуже. Это уже необратимо. Знаешь, мне кажется, чем дальше, тем я все дальше от нее. Я понимаю, что, отказавшись, потеряю любящего меня человека… Но с каждым днем, каждым часом, минутой, секундой я понимаю, что забираю это время у нас. Гублю себя и еще больше ее. Себе нахожу какие-то увлечения, а она просто умирает у меня на глазах. И я, как последний трус, лечу в пропасть и боюсь дать ей единственный парашют…
Лена, молча, слушала и смотрела на корабли в бухте, обняв руку Гордея. Солнце, не по времени года, приятно грело. Легкий морской ветерок иногда поднимал ее волосы, и она сильнее прижималась к руке Гордея.
- А если Ульяна когда-нибудь изменит тебе? – спросила Лена.
- Ты же знаешь – это невозможно. …Я столько дерьма сделал, о котором она знает, и еще больше о котором не знает, что ее измена никак бы не искупила меня. …А ведь за все придется платить… Когда и как?... В общем, живу я как у Галича, знаешь?
- Эммм, - она пожала плечами с виноватым видом, - это поэт? – улыбнулась она.
- В том числе, - с улыбкой ответил Гордей, - Есть у него произведение, вполне меня описывающее.
- Расскажешь?
- Примерно так, могу ошибаться, но смысл будет тот же, - Гордей вздохнул, - Я считал слонов и в нечет и в чет, и все-таки я не уснул, и тут явился ко мне сам черт, и уселся верхом на стул. И сказал мне черт: «Ну, как, старина, ну, как же мы порешим? Подпишем союз, и айда в стремена, ещё чуток погрешим! И ты можешь лгать, и ты можешь кутить, и друзей предавать гуртом! А то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми, - потом! Но зато ты узнаешь, как сладок грех этой горькой порой седин. И что счастье не в том, что один за всех, а в том, что все - как один! И поймёшь ты, что нет над тобой суда, нет проклятия прошлых лет, когда вместе со всеми ты скажешь - да! И вместе со всеми - нет! И ты будешь волков на земле плодить, и учить их вилять хвостом! А то, что придётся потом платить, так ведь это ж, пойми, - потом! И что душа? - Прошлогодний снег! А глядишь - пронесёт и так! В наш атомный век, в наш каменный век, на совесть цена пятак! И кому оно нужно, это «добро», если всем дорога - в золу... Так давай же, бери, старина, перо! И вот здесь распишись, «в углу». Тут чёрт потрогал мизинцем бровь... И придвинул ко мне флакон. Я спросил его: «Это кровь?». «Чернила», - ответил он...
- Все? – спросила она.
- Ты думала, я помню, что-то размером с «Онегина»? – с улыбкой ответил он.
- Очень красиво. И в точку.
В далеке показалась стелла у морвокзала с неработающим в это время года фонтаном. Набережная была практически пуста за исключением пары морских курсантов. Гордей попросил у одного из них головной убор с лентами, чтобы сфотографировать в нем Лену. Она смешно позировала, чем насмешила молодых парней, которые ждали часть своего обмундирования.
Они сидели на берегу, кидая камни в воду. Лена попыталась найти ракушки, не обращая внимания на предупреждения Гордея о том, что в этом месте их нет. Они дурачились, пытаясь обрызгать друг друга прибоем, вызывая умиленные улыбки у проходящих мимо пенсионеров.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов