Юндекс схватил Колибера за рукав рубашки, импульсивно решив свернуть с улицы: мало ли кто выйдет из одного бара, дабы перейти в другой? Или толпа на толпу пойдет – всякое бывает. Свернув в какой-то узкий переулок, он, извинившись, отпустил рукав чужой одежды и вновь двинулся вперед, только теперь идти им приходилось друг за другом, чтобы поместиться между зданиями.
– Теперь послушайте мой вариант развития событий, – уже тише, чем раньше, говорил Юндекс. – Пока что убивать будут по одиночке, просто выплескивая агрессию. Затем начнут собираться некрепкие компании, в которых не будет ни доверия, ни верности. Эти два периода – самое опасное время. Затем в этих самых компаниях найдется человек, который добьется авторитета и начнет борьбу за власть. Чем больше авторитетных людей в каждой группировке, тем больше будет жертв; в этом проблемы сейчас нет, как погляжу. Тогда будет уже не так опасно, потому что это время будет началом победы разума над чувствами. Возможно, главы этих банд будут заключать договоры, возможно, они будут объединяться, уничтожать друг друга или еще что-нибудь в этом духе, но так до тех пор, пока еще будут люди. И только после всей этой истории, какой бы длинной или короткой она ни была, в людях появится что-то. Нам нужно лишь дожить до предполагаемого вами пацифизма.
– Вы знаете место, где мы можем спрятаться?
– Я бы сказал: «В чистом поле», как говорил мой покойный дед, но я не видел поля…
– Юндекс, мой милый друг, вы бредите! «Каждый день – новый мир», как говорил Полумирный президент! Нам не вернуться в годы вашего деда!
Звук. Глухой и тихий, но понятный любому человеку. Кто-то рядом спустил курок пистолета (видимо, судебной модели, потому что военные давно перешли на идеально тихую перезарядку и стрельбу). Слева? Да, точно, слева. Как раз у самого уха Юндекса, идущего всего на шаг впереди своего знакомого и потому первого кандидата на смертельную пулю. «Как же я не посмотрел по сторонам?! – только и успело пронестись в его голове. – Тут ведь перекресток!»
– Ни звука, – тихо прозвучал от природы высокий женский голос. – Вы пришли со смертью?
– Не за смертью, – как можно более спокойно ответил Колибер, все еще не видящий опасность за углом дома, но уже успевший оценить ситуацию.
– Я не хочу умирать, – женский голос был крепким, как столетний дуб, ствол которого не колыхнет ни единое дуновение ветра. – Поэтому спрошу еще раз: вы жаждите крови, о которой говорил Двумирный?
– Я пацифист, – Юндекс почувствовал, как пересохли его губы и как онемело его лицо.
– А твой приспешник?
– Потенциальный убийца, – как можно спокойнее старался ответить Колибер.
– Сколько?
– 4 года.
– Людей.
– Но сейчас мы ищем союзников, а не жертв. У меня даже оружия с собой нет (кто же знал!), так что…
– Чем короче отвечаете, тем лучше. Союзники – кто?
– Кто угодно. Как видите, мой новый друг спину мне не закроет, а жить хочется. Вы стрелять-то умеете?
– Я – обычный, – сказала незнакомка, после чего послышался щелчок – пистолет на предохранителе.
– И вы уже были палачом?
– Не здесь. Нам лучше укрыться в подвале.
– Где? – Юндекс все еще не мог оправиться от пережитого страха и оцепенения.
– Бар в 24 шагах отсюда. В проулок если и залезут, то только ночью.
– Вы не боитесь рассказывать нам о потайном убежище?
– Не боюсь. Потому что мы прямо сейчас пойдем туда, – Юндекс, стоящий впереди Колибера, пошатнулся и свернул налево. – Если бы вы хотели меня убить, вы бы убили меня после того, как я осталась безоружной. Или при встрече, потому что сейчас мало кто задумывается о своей жизни: лишь бы отобрать жизни других.
– Вы правы, – протянул Колибер, последовав за Юндексом. – А вы часто бываете в таких передрягах, что так спокойны?
– Не каждый день доведется увидеть за раз пацифиста и потенциального убийцу. Можно сказать, что вы вообще первые, кого я вижу из этой категории вместе – немудрено, процентов пять, наверное, во всем мире.
– 4,3%, если не ошибаюсь, – протянул Колибер, словно кот, нежащийся под теплыми лучами солнца.
– Возможно, – голос женщины прозвучал приглушенно.
Следуя шаг в шаг за Юндексом, Колибер получал возможность узнавать о мире только в непосредственный момент встречи с неизбежным. И поэтому через 23 шага после поворота он едва ли не получил сотрясение мозга от встречи с вывеской бара и перелом ноги из-за первой ступени лестницы, ведущей вниз. Избежав расшибленного лба и падения, он осмотрел бар. Его новый знакомый, все еще не пришедший в себя, был внизу, как и новая знакомая, явно со своими странностями. Место само по себе было невзрачным, видимо, бывший жилой район, где сейчас ютятся все, кому не лень, но вывеска паба была яркой и мигающей, словно бы призывающей к себе внимание даже днем.