– Вы как всегда прекрасно выглядите, – говорит Ясон Григорьевич, и сразу же упрекает себя, увидев шире расползающуюся улыбку президента.
Сказал он это не потому, что через лицемерие привык добиваться расположения, а потому, что, глядя на безупречный вид Василия Аристарховича, не мог не вспомнить о единственном халате, имевшемся в гардеробе из относительно новых вещей, но именно в нем, пожелтевшем от времени и загрязнения воды, сейчас стоит Ясон Григорьевич. Грустное замечание, нежели комплимент, встретил смех со стороны Ненашева, который, видимо, с самого детства не обладал четкостью к интонации. Президент смеется так, как будто по секунде отсчитывая время. Так бы смеялся метроном, если бы мог.
– Спасибо. Заходите внутрь, вы же шли в лабораторию, верно? Чудесная работа проделана, чудесная! Осталось совсем немного, и будут ликвидированы те, кто мешает продвижению прогресса! Проходите, чего же вы стоите?
– Работа – единственный мой дом в последнее время.
– Значит, вы отдаете ей всего себя. Так держать! На работе в непосильном труде не будет времени искать смысл жизни.
– Да… – глотая чувство зарождающегося презрения, старается спокойно ответить Ясон Григорьевич. – Только сегодня я решил взять выходной. Имею ведь я право отдохнуть.
– Тоже верно, нужна небольшая разгрузка, чтобы в воскресенье вы смогли со свежей головой прийти на выборы. Понимаете, о чем я говорю?
– Конечно, на выборах я обязательно отдам вам свой голос.
Тот же надменный вид, иногда проявляющийся в Ненашеве, на долю секунды проскальзывает, но быстро сменяется полуулыбкой, дабы скрыть истинную сущность гиены под маской льва. Василий Аристархович кивает головой и заходит в ворота, после чего, не прощаясь, быстрым шагом уходит подальше от обычного человека, всего-навсего находящегося под его ответственностью.
«Надо было голосовать! Непременно надо было идти на выборы еще тогда! О, если бы тысячи таких же, как я, пришли на избирательный пункт и отдали свой голос не за этого тирана, а за того, кто смог бы поставить державу на ноги! Кто был бы опорой государству! Так почему не пошли? Почему мир гибнет из-за нашего безразличия, и вот уже послезавтра президент объявит о ГСК на всю страну, и каждый носитель клеща, не проголосовавший за Ненашева В.А. умрет сразу по выходу из избирательного участка! И никак не спастись?!»
Только стоило прозвучать последнему вопросу в голове Ясона Григорьевича, как кто-то окликает его. Обернувшись, врач чувствует, как его обдает холодом, и мелкие мурашки бегают по телу. Страх смерти буквально заставляет его умереть.
– Извините! – говорит голос. – Подскажите, пожалуйста, время.
Ясон Григорьевич смотрит на часы и машинально отвечает, даже не задумываясь о цифрах. «Неужели это час моей смерти? – думает он. – Сейчас?»
– Спасибо, – улыбается мужчина своей приятной улыбкой и собирается уйти, как Ясон Григорьевич одной фразой останавливает его.
– Георгий Георгиевич… это все?
– Мы знакомы? – удивленно спрашивает мужчина.
– Разве нет? – еще более напряженно спрашивает врач, имеющий прекрасную возможность уйти незамеченным, но не воспользовавшийся ею.
– Вы, наверное, перепутали меня с братом! – глаза мужчины улыбаются в такт движениям уголков губ. – Он тоже Георгий Георгиевич, да и мы, к тому же, близнецы. Имя передается из поколения в поколение, как семейная реликвия, в память о том, что мы всего-навсего земледельцы, и навсегда ими останемся. О, простите, я иногда слишком много говорю. Так вам нужен мой брат? Ему передать что-нибудь?
– Будет лучше, если вы никогда не вспомните о встречи со мной.
– Вот оно как… да мне, признаться, тоже не хотелось бы видеться с ним. Если вы его знакомый, то, наверное, имеете представление, насколько он бывает безумным. Сложно с ним, очень сложно.
Ясон Григорьевич прищуривается, чтобы понять, к чему начинает откровенничать этот человек, живущий в мире, где никому ни до кого нет дела. Оглядывая его с ног до головы и не найдя ничего нового, что отличало бы его от другой части населения, Ясон Григорьевич решает попытать счастье и узнать: приманка это или же обман.