Если оборотни и сохранились, то в очень малых количествах, иначе все бы о них знали. Корда придерживается иного мнения, но это у него так, заскок. А существование нескольких особей не значит ровно ничего – как раса, как народ они погибли.
Чиновник хотел возразить, но не успел.
– Вас просят, – поклонился Васли появившийся на пороге Корда. – Не сомневаюсь, что решение Комитета доставит вам радость.
Только зная Корду как облупленного, можно было понять смысл этой преувеличенной галантности: минуту назад заведующий оперативным отделом потерпел одно из очень редких в его жизни поражений.
Васли коротко кивнул чиновнику и удалился; Корда проводил денебца задумчивым взглядом.
– Вот уж не думал, – заметил чиновник, – что вы интересуетесь оборотнями.
– Собственно говоря, я только ими и интересуюсь, – пожал плечами Корда и тут же осекся. – Ну, в том, конечно, смысле, что они – единственное мое хобби.
Запоздалая поправка звучала жалко, неубедительно. Внезапно все прошлое предстало в совершенно новом свете. Тысячи мелких, случайных замечаний Корды, сотни пропущенных собраний, десятки странных изменений политики – все эти малопонятные обстоятельства выстраивались в стройную, логичную систему. Чиновник изо всех сил старался, чтобы неожиданное откровение не отразилось на его лице.
– Так в чем там дело? – поинтересовался Корда. – Какая у тебя такая сверхсрочная необходимость?
– Мне нужен флаер. Я жду несколько недель, а Каменный дом ни мычит ни телится. Если вы на них немного нажмете, я сверну это дело буквально за сутки. Я знаю, где искать Грегорьяна.
– Знаешь?
Несколько секунд Корда молчал, пристально изучая лицо чиновника.
– Хорошо, – кивнул он, берясь за клавиатуру, – будет тебе флаер. Завтра утром, у Тауэр-Хилла.
– Спасибо.
Корда явно хотел сказать что-то еще, но мялся в необычной для себя нерешительности. Он смотрел то на чиновника, то куда-то в сторону и наконец удивленно спросил:
– А что это ты уставился на мои ноги?
– Ноги? – в свою очередь удивился чиновник. – Да нет, ничего такого, я просто задумался.
Он действительно задумался. Задумался о том, что многие люди пользуются предметами роскоши, доставленными из других звездных систем. Автоматические транспортники ползут от звезды к звезде с выматывающей душу медлительностью, но зато строго по расписанию. И не только отец Грегорьяна предпочитает чужеземные сапоги.
Красные кожаные сапоги.
Чиновник дезактивировал двойника и выключил терминал. Сквозь открытую наружную дверь в холл публичного дома лился жемчужно-серый предзакатный свет. Тишина – как в гробу. Вышибала сидит на ободранном колченогом стуле и то ли спит с открытыми глазами, то ли осоловело смотрит на дождь. Туннели, ведущие в глубь склона, кажутся черными дырами.
Прикрыли лавочку, окончательно.
Страх, смешанный с облегчением, быстро прошел – чиновник сообразил, что еще слишком рано, что женщины просто не вышли еще на работу.
– Извините, пожалуйста…
Толстенький коротышка с курчавыми, сильно поредевшими волосами, смехотворно непохожий на классического вышибалу, поднял голову и окинул чиновника тусклым, безразличным взглядом.
– … Я хотел бы увидеть одну женщину, которая здесь работает… – Чиновник с ужасом сообразил, что не знает настоящих имен этих женщин – только клички, подслушанные из пьяных солдатских разговоров, – Хрюха, Коза, Кобыла… – Такую высокую, с короткой стрижкой.
– Посмотри в закусочной, наверное, она там.
– Спасибо.
Чиновник ждал Кобылу, затаившись рядом с закусочной, в темном, неизвестно куда ведущем проеме, из которого успели уже выломить дверь. Печальный призрак, безгласный и невидимый, с завистью взирающий на мир живых. Стоять снаружи, у всех на виду, он не решался.