— Хорошо придумано, Валдар! Клянусь Тором и Одином, это отличная идея! Значит, ты так спешил домой, не только ради того, чтобы увидеть Лилию Севера? Да, да, еще не август, и время есть и в избытке. Нет дня лучше сегодняшнего, потому что завтра никогда не наступит. Наши люди все еще в Иварсхейме. Через час они встретятся с тобой на Тингплаце[31], и ты будешь проповедовать им свой крестовый поход, и не сомневайся, что они с радостью выслушают тебя, если ты расскажешь им о богатой добыче, которую можно привезти из Сирии.
— Не беспокойся, я не забуду сказать об этом, — рассмеялся я, пожимая ему руку.
Не прошло и часа, как на Тингплаце гудела огромная толпа воинов, жаждущих услышать обещанную новость, и когда я с ярлом Иваром занял свое место на кургане в центре, все еще одетый с головы до ног в ослепительно сверкающую на солнце сталь, вверх взметнулось оружие и раздались радостные возгласы, так как слова были не нужны, чтобы сказать им, что мы снова идем на войну.
Ярл Ивар призвал их к тишине, а я, сняв шлем, который не стал застегивать, в нескольких простых словах рассказал им о своей цели, попросил взять крест в знак их новой веры и отправиться со мной в Сирию. Когда стихли ответные крики, я рассказал им о своих восточных войнах и о сокровищах, которые храбрые сердца и крепкие руки могут добыть на золотом Востоке.
И наконец, я объявил, что, если за мной пойдут пятьсот человек, я дам каждому латы, пику, меч и боевой топор, и куплю коня, как только мы доберемся до нужного рынка; одним словом, вся война будет за мой счет, а вся добыча будет разделена как обычно.
Эта сделка была им по сердцу, и вместо пятисот у меня могло быть две тысячи, и едва я закончил, как некоторые из них чуть не подрались в борьбе за место в моем отряде.
Но внезапно крики и шум их пререканий стихли, и все взоры обратились и все руки указали на тропинку, которая вела вниз из бурга. Обернувшись вместе с остальными, я увидел, что к нам спускается самая изящная рыцарская фигурка, какую видели глаза смертных, вся с головы до ног в золоте, стали и серебре, с мечом у бедра и с сияющим щитом на руке. В наступившей тишине фигурка бесшумно подошла и заняла свое место на холме рядом со мной и ярлом Иваром.
Затем две руки в изящных латных перчатках сняли шлем с золотым забралом, и перед ними предстала Лилия Бренда, самая прекрасная дева-рыцарь. Краснея и смеясь, она качала головой, пока ее длинные, густые локоны, освобожденные из-под шлема, не заколыхались яркими блестящими волнами золота над сверкающей сталью ее тесного нагрудника.
Слышали бы вы крик удивления и поклонения, который зазвенел в небе, когда она вложила свою руку в мою и спросила:
— Ну что, Валдар, нравится тебе мой ответ? Ты все еще хочешь взять меня с собой напарником на священную войну?
— Да, конечно! — воскликнул я. — И, если позволишь, то чем-то более дорогим, чем товарищ по оружию.
— Нет, нет, об этом еще рано! — засмеялась она, покраснев еще больше. — Ты слишком спешишь со сватовством, сэр Валдар, а девицы Скандинавии так легко не сдаются. А теперь скажи мне, как продвигается твоя проповедь? Пойдут ли люди Иварсхейма за нами в Сирию?
— Все пойдут, все! — закричали они. — К оружию! К оружию! На корабли!
И, словно стая отпущенных на волю школьников, эти огромные отважные воины побежали наперегонки к берегу, команда против команды, чтобы первыми спустить на воду свои драккары, как будто мы собирались отправиться в Сирию в тот же день и час.
Но хотя мы и не отправились так срочно, мы не теряя времени приступили к подготовке. В тот же день мы с ярлом Иваром устроили невиданные в Иварсхейме испытания силы и боевого мастерства, и из числа победителей выбрали наш отряд из пятисот пятидесяти «рыцарей Скандинавии», как их быстро окрестила Бренда — пятьсот, чтобы заполнить мои латы, и еще пятьдесят, чтобы заполнить пробелы, которые могла бы проделать смерть в наших рядах. Это были самые лучшие воины в стране — молодые, суровые, искусные во всех приемах оружия и мужских упражнениях, моряки и солдаты с детства, которые так же хорошо чувствовали себя в седле, как на веслах норвежской ладьи.
На следующий день я научил их тому немногому, что им нужно было узнать об их новых доспехах и оружии, а Бренда с девушками и матронами деревни сшила нам белые льняные накидки с широкими красными крестами на груди и спине, чтобы надеть их поверх доспехов в знак нашей миссии. На четвертый день все было готово, флот из пятидесяти сильных и величественных ладей стоял на катках на пологом берегу, полностью нагруженный и снаряженный, и ждал лишь толчка проворных рук, чтобы снова погрузиться в родную стихию.