На следующее утро мы спустились на нашем пинасе[36] вниз по Темзе во время отлива и поднялись по Медуэю к Апнору, где наши корабли стояли на якоре, и там сделали последние приготовления к путешествию, которое теперь несомненно ждало нас. На следующий день королевский курьер привез нашу каперскую лицензию, оформленную как положено, с собственноручной подписью королевы и вместе с ней письмо, адресованное мне, которое гласило следующее:
«С тех пор, как начался мир, детские желания, ветер и женская прихоть никогда еще не были постоянными, поэтому, если ветер будет благоприятным, когда письмо достигнет вас, лучше сразу отплыть, чтобы завтра не поднялся ветер в лицо. Место встречи — Плимут.
Фрэнсис Дрейк».
Послание от такого человека не оставляло места для разночтений, и так как отлив был еще силен, мы подняли якоря и поставили паруса, и изящная «Леди Кейт» с сотней медных пушек, сверкающих на полуденном солнце, и сияющими белоснежными крыльями, распростертыми от верхушек мачт до фальшборта, весело спустилась вниз по Медуэю вместе с сопровождающими судами, и в назначенное время прибыла в Плимут. Дрейк, который отправился по суше, был там раньше нас, и когда мы в один прекрасный солнечный день в конце июля подошли к Плимутскому проливу, он уже поднял свой адмиральский флаг на мачте «Элизабет Бонавентура» как предводитель самого доблестного флота, который когда-либо каперствовал возле Южной Америки.
Нет нужды рассказывать вам историю нашего первого плавания, потому что это будет в лучшем случае дважды рассказанная история, так как более искусные перья, чем мое, уже рассказали, как мы сожгли Сантьяго в Кабо-Верде, где «доны» сожгли молодого Уилла Хокинса пять лет назад; как мы прошли через полосы удач и неурядиц, пока не достигли золотых земель Запада; как мы штурмовали хорошо укрепленные города Сан-Доминго и Картахена и вернулись домой (то, что от нас осталось) почти смертельно больные, но покрытые славой и нагруженные богатейшей добычей, которую когда-либо теряли «доны».
Для вас это всего лишь еще один рассказ о флибустьерах (каперах, приватирах), какими переполнена история морей, однако, если бы вы в тот день вернулись в Плимут с нами, вы скоро увидели бы, насколько больше значило наше путешествие.
Когда мы отплыли немногим более года назад, Испания была величайшей державой в мире, и вся Европа в ужасе смотрела на рост ее безжалостной силы. Великое религиозное восстание[37], которому вы обязаны благословением свободы веры и вероисповедания, слова и мысли, было подавлено железным сапогом фанатизма и гонений во всех южных странах Европы. Во Франции восстание тоже потонуло в крови и пламени, а в Нидерландах герцог Пармский захватил Антверпен и со своей огромной армией ветеранов делал все, что могли сотворить топор, меч, столб и хворост, чтобы заново выстроить империю тьмы и деспотизма.
Даже в доблестной Англии сердца людей начинали сдавать от страха. Два года испанский король Филипп отдавал все силы постройке такого флота, какого еще не видел мир, и, хотя его агенты при английском дворе и предатели, чьи души они покупали испанским золотом, упорно и умело лгали об обратном, не было ни одного моряка в английском флоте и ни одного честного человека при дворе, который не знал бы истинной цели этой великой Армады. С ее помощью Филипп соединит силы на море с герцогом Пармским на суше, мятежные Нидерланды будут разгромлены, и тогда настанет черед Англии.
Стоит ли удивляться, что мы вернулись в страну полную мрачных предчувствий? Но наши якоря и недели не пролежали в грязи, как весть о наших делах пронеслась, словно дикий огонь, над Англией и над узкими морями[38], и люди увидели, что в мире родилась новая сила, так как именно в тот день, когда мы вернулись победителями, пробил первый час британской морской империи. Европа протерла глаза и обнаружила испанскую торговлю во власти английских каперов, герцог Пармский увидел, что его армия начала таять, полуголодная и неоплаченная, Севильский банк разорился на следующей неделе, Венеция тоже прекратила выплаты, а на величайшего монарха мира указали как на банкрота и отказали в займе в полмиллиона дукатов. Вот что мы сделали в морях Испанской Америки, и таким образом удары, которые мы нанесли на другом конце света, отозвались эхом по всей Европе.