- Я отдаю им еду и другие подарки, - продолжала Вальди, изучая меня блестящими глазами. – Вороны любят разные побрякушки, вот я и не пожалела для них деревяшку.
Она готова была говорить вечно, если бы зашедшая в комнату Анна не шикнула на нее и не отправила в постель.
На удивление девочка повиновалась и мигом угомонилась. Как и во многих других домах, на ферме Иллугастадир спать ложились рано, и я, уже привыкнув к исландской жизни, вскоре заснул в кровати, которую для меня освободила Ильва, перебравшись к маленькой Вальди под бок.
Утро началось в уже знакомой для меня суматохе. Мои новоиспеченные соседи суетились вокруг, в то время как я, ничем никому необязанный, продолжал дремать, отвернувшись к стене. Пока Ильва наконец не разбудила меня, скромно опустив глаза в пол и любезно предложив завтрак.
Вальди я встретил с ведрами у ручья позже тем же утром, но разговаривать со мной девочка отказалась. Я пытался завязать беседу и так, и эдак, но упрямая девчонка закрывала глаза и мотала головой, как будто говоря, что сейчас не в настроении. Наконец, она не выдержала и, засунув пальцы в рот, вытащила маленький камушек. Смерила меня недовольным взглядом и сказала:
- Я учусь языку птиц. Если положить такой камушек под язык, станешь их понимать. Знаешь такое поверье?
Я не был особо удивлен, так как об этой причуде слышал уже не впервые, потому на язвительные слова девочки лишь усмехнулся и оставил ее наедине со своими забавами.
Не спеша опросив хозяев фермы, я вернулся к Вальди уже ближе к вечеру, когда она сидела на берегу, устроившись на холодной скале, словно на жердочке, и не сводила взгляда с моря. В руках она держала посуду с рыбным супом, к которому почти не притронулась. Я вновь начал со своих расспросов – о том, бывала ли она когда-нибудь в церкви, и похоронены ли были ее родители на святой земле, но и на этот раз девочка ничего не отвечала, однако я видел, что лицо ее было не так сосредоточенно, как утром, и челюсть не сведена в упрямой решимости – а, значит, камушек лежал в кармане. Вскоре я замолчал и перевел взгляд на волны, в которых мелькали гладкие спины китов, черные и лоснящиеся в свете заходящего солнца.
Заметив мой интерес, Вальди тут же спросила, насколько большие датские киты, и больше ли этих. На что я ответил, что киты у наших берегов скорее были теми же самыми, совершая ежегодные миграции к берегам Дании и обратно. Вальди посмотрела на меня крайне недоверчиво, но через миг уже забыла свое недовольство, воодушевленно показав мне на вынырнувший из глубин огромный черный хвост. Я восхищался вместе с ней, не столько громадными животными, сколько ее неподдельным детским восторгом.
Уходя, она оставила на камне рыбью кость, и, обернувшись, я не смог не спросить, зачем.
- Как же – воронам.
Девочка пожала плечами и поспешила за мной.
- Но откуда ты знаешь, что его не съедят другие птицы? – спросил я, усмехнувшись, пока Вальди глядела в небо.
- Все знают, что я кормлю только воронов. Даже другие птицы, - гордо заявила девчушка, заходя в дом. Внутри пахло теплом, и легко можно было забыть студеный ветер, дующий с моря. Лишь его прискорбное завывание напоминало о себе, гулко раздаваясь за стенами землянки, но вскоре и оно исчезло, потонув в пении Вальди и Ильвы, что великодушно позволили мне послушать исландские саги. Слышать которые мне доводилось уже не раз, ибо, следя за продвижением христианства среди местного народа, я нисколько не противился культурным обычаям, и, как только исландцы понимали это, то потихоньку начинали раскрывать свои секреты. Некоторые из них, впрочем, так и не доверились мне, оставаясь замкнутыми и отстраненными.
Голосок Вальди в сравнение не шел с чистым и мелодичным голосом Ильвы, но почему-то именно к его бойкому сбивчивому звону я невольно прислушивался, не сводя глаз с заметно оживившейся девчушки.
Проснувшись раньше обычного на следующий день, я застал Вальди на улице, разбрасывающую еду для ворон. Птицы прыгали по земле все еще на приличном расстоянии от нее, но не боялись приблизиться, когда кости приземлялись у самых ног девочки, - щелкая клювом, они быстро глотали куски и отскакивали назад, вертя головами и заглядываясь на кормящие руки. Никто из них не садился девчонке на плечи и не ел пищу с ладони, и, тем не менее, для меня было удивительным видеть, как настолько умные и осторожные птицы доверяют чужаку.