Он выглядел так же твердо, как и горные пики перед ним. Или, более того, так, словно он переживет их и будет стоять здесь, когда они станут всего лишь обломками. Здесь, за экраном из кристалфлекса, в разреженном воздухе.
Но тогда, в самом начале, многие казались вечными. Это был великий урок Объединения — ничто не вечно. Никто, кроме Него, и Его здесь еще не было, а значит, в этом можно было усомниться.
Самонас закрыл двери. Для него нашлась работа.
ТРИ
Место для города было фантастическим — высоко в горах, вдали от радиации и грязи. Одно из нескольких мест, которое не разграбили, всё еще прочное, чистое и безупречное.
Кандавир не одобряла всё, что было сделано за последние пятьдесят лет разногласий и споров, но создание резиденции Объединения именно здесь было, очевидно, правильным решением.
Все, кто всё еще жил на Терре, смотрели на это место снизу вверх. Оно никогда не было захвачено ни одним военачальником. Огромное количество людей отрывали взгляды от своих равнин и болот, отворачиваясь от деградировавших днищ своих ульев и разросшихся городов, наблюдая за тем, как нечто неукротимое поднимается на немыслимые высоты, такое чистое и непостижимое — сигнал готовности к будущему.
Которое, естественно, когда–нибудь наступит. А пока это была стройплощадка, самая большая из всех, когда–либо возведенных человеческими руками, которые трудились вопреки истязающей стихии, чтобы поднять ввысь икону неповиновения. Было холодно, грязь застывала. Беспорядочно мигали и гасли люмены. Водопроводная вода была грязной и нагревалась редко, даже когда работали генераторные батареи.
И последний фактор раздражал. После долгого воздушного путешествия к Гималазии неплохо было бы расслабиться под пульсирующим душем, смыв пыль с тела, но вместо этого пришлось угрюмо переносить холодные как лед струи воды, прежде чем смыть с себя грязь. Поток ругательств из её покоев был так велик, что прислуга засуетилась, но им мало что удалось бы сделать, поскольку весь комплекс был достроен только наполовину. Она вышла из своих покоев в отвратительном виде, её волосы растрепались и промокли, а вся усталость сменилась яростью.
Женщина зашагала в вестибюль, где её адъютант Армина боролась со связкой коммуникационных тубусов, которые только что доставил дрон-курьер.
— Я опаздываю, — заявила Кандавир.
Армина посмотрела на нее снизу вверх, смахнув прядку волос.
Кожа Кандавир была черной как агат, у Армины — белой, как мел. У Кандавир были непослушные и жесткие волосы, а у Армины — соломенно-бледные и ровные. Эти двое представляли собой иллюстрацию цветового спектра — все многообразие человечества, его энергичные крайности, всё еще проявляющиеся после запутанных тысячелетий смешанного размножения.
— Он ожидает, что Вы не опоздаете, — ответила ей Армина и неодобрительно фыркнула. Кандавир подошла к буфету и потянулась за шкатулкой с драгоценностями.
— Ты вовсе не ценишь статус, Армина, — произнесла она. — Да и какой отклик будет, если я буду соответствовать той должности, которую он мне предложил? — она взяла серебряное ожерелье, усыпанное крошечными жемчужинами, и поднесла украшение к свету. — Я чертов Высший Лорд. Я появляюсь, когда захочу.
Армина покачала головой.
— Могли бы быть не такой броской.
Кандавир повернулась, примеряя ожерелье.
— Да? А мне нравится.
— Я о должности. — Армина вернулась к сортировке коммуникационных тубусов, извлекая зашифрованные послания и помещая их в правильном порядке на катушках громкоговорителей. — Эта бравада способна обвести вокруг пальца только дураков. Ему достаточно было бы только щелкнуть, — Армина щелкнула своими пальцами, — и этим щелчком был бы хруст Вашей шеи.
— Он не посмеет, — ответила Кандавир, расстегивая застежку и надевая украшение. — Существует не только один вид силы, и я постоянно тебе говорю об этом.
— Снова и снова, — пробормотала Армина.
— Закон их сковывает, — продолжала Кандавир, — вот почему этот Император и заслуживает того, чтобы ему служить. — Замок щелкнул и закрылся, она снова опустила руки. — По крайней мере мы должны верить в это.
— Может, по крайней мере, Вы хотя бы попытаетесь не оскорблять его?
Кандавир прихорашивалась перед зеркалом, поправляя свой шарф и мятое платье.
— Он — кустодий. Они, как мне всегда внушали, невосприимчивы к оскорблениям. Мы все для них как комары, и даже меньше — наши укусы не способны ранить их кожу.
Армина вставила последний тубус в катушку.
— И здесь есть чем заняться, — с упреком произнесла она, — Вы уже давно в разъездах, работаете над… над чем бы то ни было. У Вас есть обязанности, Высший Лорд.