В свои тридцать восемь он ни разу не был женат. И ребёнка на стороне, насколько ему известно, тоже нет. Всю жизнь по археологическим экспедициям мотается. Когда ему женщину искать? Тётя Варя – единственная женщина, которая относится к нему со всей сердечностью. Как к сыну. Она – мамина сестра. А мама умерла два года назад. От рака.
Андрей проваливается в густой тягучий сон. Временами стонет и слабо вскрикивает. Просыпается, но глаз открыть не может. Даже тогда, когда в дверь звонят, он не в силах оторвать голову от подушки. В дверь ещё раз звонят. Потом – тишина. Но ненадолго. За окном совсем близко грохочет салют.
Вечером 31 декабря тётя Варя с дочкой Мариной приходили навестить. Обе были в медицинских масках, разговаривали с больным на расстоянии, через порог комнаты.
Тётя Варя дала указания:
– Андрюша, в холодильнике салаты на верхней полке, самодельные пельмени – в морозилке. Станет получше, сваришь. Или нас позовёшь. Поможем.
Марина в руках держала кружку с изображением быка:
– Это тебе, Андрюша. Поправляйся. Скучно нам без тебя будет. Ты такой выдумщик и артист. И Деда Мороза у нас в этом году нет. Если только сосед дядя Толя не согласится сыграть эту роль.
Когда за ними закрывается дверь, Андрей с облегчением вздыхает. Никого не хочется ни видеть, ни слышать. Вот если бы ещё перестали грохотать за окном. Он натягивает одеяло на голову, оставив щель, чтобы дышать.
Андрею снится сон: белое-белое поле без конца и края. Вдалеке виден силуэт женщины. Она стоит спиной. Андрей идёт к ней, на каждом шагу останавливаясь. Когда он уже близко, женщина оборачивается.
– Андрюша, – говорит она, улыбаясь.
– Мама! – кричит Андрей и просыпается.
На стене громко тикают часы. В окно пробираются белёсые утренние сумерки. Андрей сбрасывает на пол одеяла. Он чувствует, что температура спала и что он зверски хочет есть.
На кухонном столе стоит белая кружка с чёрным быком. Андрей подходит к холодильнику, вытаскивает кастрюлю. Снимает крышку. Оливье. Тётя Варя постаралась. Он садится за стол, берёт ложку и ест прямо из кастрюли. Ничего вкуснее в тот момент даже представить себе не может.
Майонез
Никто и никогда ещё так не рукоплескал Серафиму Петровичу. А когда зал встал, у него комок к горлу подкатил, и на глаза навернулись слёзы.
– Браво! – кричали зрители. – Мо-ло-дец! Мо-ло-дец!
Все четыре световые дорожки, бегущие от кресел членов жюри, горели белым светом.
Перекрикивая восторженный гул зала, молодая светловолосая певица-эксперт привстала с места и крикнула:
– Браво! Вы великолепны!
Зал поддержал её ещё большими овациями.
– Как вас зовут? – спросила блондинка.
– Блинов Серафим Петрович, – хриплым от волнения голосом сказал певец, щурясь под лучами софитов.
– Откуда вы? – не унималась девушка.
Кто она такая, Серафим Петрович представлял смутно. Он вообще не знал новое поколение эстрадных звёзд.
– Из Ивановки. Из Сибири, – ответил он.
Ему отчего-то захотелось домой. К жене. В свою мастерскую, где он вечерами выпиливал деревянные музыкальные инструменты и фигурки животных.
– Ну здорово же! – певица оглядела остальных членов жюри – трёх мужчин разного возраста, словно ища у них поддержки.
– Вы выступили на высшем уровне! – подтвердил седовласый грозный эксперт. Он частенько срезал выступающих, но в этот раз сиял благодушием. Этого исполнителя Серафим Петрович знал и его песни любил, часто пел дома за праздничным столом.
– Кто вас научил так петь? У меня даже мурашки бегали, – продолжил мэтр эстрады, поднимая правую руку.
Серафим Петрович кашлянул и тут же смутился:
– Дед научил. Он у нас знатным певцом был. Первым парнем на деревне. На гармони мог семерых переиграть.
– Вы, наверное, уже и сами дедушка? – спросил побритый наголо эксперт неопределённого возраста. Его Серафим Петрович видел по телевизору, но имени не вспомнил.
– Да, дедушка. У меня две внучки и внук-кадет. Они вон там за меня болеют с родителями, – и показал в сторону кулис.
– Серафим Петрович, на пенсии, наверное, много времени, чтобы заниматься любимыми делами? – снова спросил лысый.
– Я ещё работаю. В город езжу на маслозавод. Майонез делаю.
– Майонез? – удивилась девушка-певица. – Вот интересно!
– Да, майонез. «Перо жар-птицы» называется. Такого вкусного майонеза вы отродясь не ели! Туда идут только самые свежие продукты и…
– Кого вы выбираете? – прервал Серафима Петровича лысый.
– Не знаю, – замялся Блинов. – Может, вас, – кивнул он седовласому.
Мэтр встал с красного кожаного кресла, подошёл к Серафиму Петровичу и пожал ему руку.