— Не мешай нам! — внезапно рявкнула Лизамона. — Знаешь ли ты, кто перед тобой?
Валентайн с досадой щелкнул пальцами, чтобы великанша замолчала Насимонт мягко сказал:
— Это не имеет значения. Будь он хоть сам лорд Валентайн, он здесь не пройдет. В сущности, любой пройдет легче лорда Валентайна.
— У тебя какая-то ссора с лордом Валентайном? — спросил Валентайн.
Бандит грубо захохотал.
— Коронованный — мой самый главный враг.
— Ну, тогда ты восстаешь против всей цивилизации, потому что все обязаны повиноваться Коронованному. Как ты можешь быть герцогом и не признавать авторитета Коронованного?
— Этого Коронованного, — ответил Насимонт.
Он медленно пересек расстояние, отделявшее его от Валентайна, и остановился перед ним, не снимая руки с меча.
— На тебе хорошая одежда, ты, видно, городской житель. Ты, наверное, богат, живешь в большом доме где-нибудь на Горе и слуги исполняют каждое твое желание. Что бы ты сказал, если бы в один прекрасный день все это у тебя отняли, и ты стал нищим?
— У меня был такой опыт, — сказал Валентайн.
— А теперь у тебя целая кавалькада плавучих повозок и свита. Кто ты?
— Лорд Валентайн Коронованный, — без колебаний ответил Валентайн.
Глаза Насимонта сверкнули яростью.
Казалось, он вот-вот вытащит меч, но он сдержался и сказал:
— Да, ты такой же Коронованный, как я герцог. Ну, лорд Валентайн, твоя родня заплатит мне за мои потери, за то, что ты прошел через зону развалин, с тебя тысяча роалов.
— У нас нет такой суммы, — спокойно сказал Валентайн.
— Тогда ты останешься с нами, пока твои лакеи не достанут денег.
Он сделал знак своим людям.
— Хватайте их и свяжите. Одного отпустим — уруна. Он будет посланником. Эй, урун, скажешь там, в повозках, что мы задержим этих, пока не уплатят тысячу роалов. Будем ждать месяц. Если ты прибудешь с ополчением вместо денег, то имей в виду, что мы знаем эти холмы, а офицеры — нет. И вы не увидите своих друзей живыми.
— Подожди, — сказал Валентайн, когда люди Насимонта шагнули вперед.
— Расскажи мне о ссоре с Коронованным.
Насимонт нахмурился.
— Он прошел через эту часть Альханроеля в прошлом году, возвращаясь из Зимроеля. Я тогда жил в предгорьях горы Эберсинол, возле озера, выращивал рикку, фиол и милай, и мои плантации были лучшими в провинции, потому что шестнадцать поколений моей семьи занимались этим. Коронованный и его отряд остановились у меня, посчитав, что я приму их лучше, чем другие. Он явился с сотней прихлебателей и слуг, со множеством придворных. Ртов было столько, что они могли съесть половину континента. За один звездный день они опустошили мои винные погреба, вытоптали все посевы на устроенных в полях фестивалях и спьяну подожгли мой дом, разрушили плотину на озере, затопили поля. Они разорили меня ради своих развлечений, а затем уехали, даже не поинтересовавшись, что сделали со мной. Все, что у меня осталось, теперь у ростовщиков, а я благодаря лорду Валентайну и его друзьям живу в скалах Вернек Грег. Это справедливо? Если ты хочешь выйти из этих древних развалин, чужеземец, это будет стоить тебе тысячи роалов. Хотя я задержал тебя не по злобе, я перережу тебе глотку так же спокойно, как лорд Валентайн сломал мою плотину, если не принесут денег.
Он обернулся и приказал:
— Вяжите их!
Валентайн глубоко вздохнул, закрыл глаза и, как учила его Леди, ввел себя в сон-бодрствование, в транс, который оживлял его обруч, послал свой разум в темную, желчную душу Верховного лорда Западных Границ и затопил ее любовью.
Это потребовало много сил. Он покачнулся, положил руку на плечо Карабеллы, и, заимствуя у нее энергию и жизненную силу, послал ее Насимонту.
Теперь он понял, какую цену платил Слит за слепое жонглирование: это отнимало у него все жизненные силы.
Насимонт застыл на месте, повернулся, глаза встретились со взглядом Валентайна. Валентайн, не расслабляясь, держал его душу и до тех пор омывал ее состраданием, пока яростное негодование Насимонта не исчезло, как шелуха, и тогда Валентайн явил душе внезапно ставшего уязвимым человека видение всего того, что произошло с ним в Тил-омоне, спрессовав все в одну головокружительную точку света.
Он прервал контакт и, пошатнувшись, ухватился за Карабеллу, поддерживавшую его.
Насимонт уставился на Валентайна, как человек, которого коснулось Божество, затем упал на колени и сложил знак горящей звезды.
— Милорд, — хрипел он едва слышно, — прости меня…