— Я ведь иду сейчас, — сказал он.
— Если захочешь отдохнуть, скажи.
— Потом. Не сейчас.
И действительно, прошло около получаса медленной, болезненной, хромающей ходьбы, прежде чем попросил остановиться, но даже тогда остался стоять, привалившись к дереву, пояснив, что не хочет заново повторять весь сложный процесс вставания с земли. Тесме он казался и бесстрастным, и чуть встревоженным, хотя невозможно было прочесть что-либо по его неизменяющемуся лицу и немигающим глазам. Единственным указателем проявления эмоций был для нее мелькающий раздвоенный язык, только она не знала, как истолковать эти непрерывные стремительные движения. Через несколько минут они снова тронулись в путь.
Медленный шаг угнетал — вес чужака давил на плечи, и она чувствовала, как их сводит судорогой, как протестуют мускулы, пока они с чаурогом пробираются по джунглям. Говорили мало. Он, кажется, изо всех сил старался удержаться на ногах, а Тесме сосредоточилась на дороге, отыскивая удобные проходы, стараясь избегать ручьев и густого подлеска, которые он не смог бы одолеть. Когда прошли полпути, начался теплый дождь, после которого они окунулись в горячий липкий туман. Она уже изнывала от усталости, когда показалась ее хибарка.
— На дворец моя хижина не похожа, — заметила Тесме, — но места хватает. Ложись тут.
Она подвела чаурога к своей постели из листьев зании. Он сел, испустив еле слышный свистящий звук.
— Хочешь чего-нибудь перекусить? — поинтересовалась Тесме.
— Не сейчас.
— Или пить? Тоже нет? Тебе надо как следует отдохнуть. Я уйду, а ты полежи спокойно.
— Не беспокойся, я все равно не буду спать, — сказал Висмаан.
— Почему же?
— Мы спим только часть года, обычно — зиму.
— И бодрствуете остальное время?
Да, — кивнул чаурог. — В этом году мой цикл спячки завершился. Понимаю, это отличается от человека…
— Сильно отличается, — согласилась Тесме. — В любом случае я оставляю тебя, отдыхай. Ты, должно быть, страшно устал.
— Я бы не хотел выгонять тебя из твоего дома.
— Ничего, — отмахнулась Тесме и шагнула наружу.
Дождь начался снова. Знакомый, почти успокаивающий дождь, моросящий по несколько часов каждый долгий день. Она вытянулась на возвышении из мягкого упругого мха, позволяя теплым дождевым струям омывать измученное тело.
Гость в доме, подумала она. Да еще чужак. А почему бы и нет? Чаурог казался равнодушным, нетребовательным, спокойным даже в несчастье. Повреждение ноги явно более серьезно, что он готов был признать — относительно недолгое путешествие через лес измотало его. В таком состоянии не одолеть путь до Нарабала. Тесме, правда, могла бы сама сходить в город и договориться с кем-нибудь о флотере, чтобы перевезти чаурога, но эта мысль ей не понравилась. Никто не знает, где она живет, и незачем приводить сюда горожан. С некоторым смущением неожиданно поняла, что вовсе не хочет, чтобы чаурог уехал, а, наоборот, стремится удержать его и ухаживать, пока он не восстановит силы. Она сомневалась, чтобы кто-нибудь еще в Нарабале дал приют чужаку, и это наполняло ее приятным ощущением собственной отваги и давало повод подняться над узколобыми предрассудками родного города. Год или два тому назад слышала Тесме много перешептываний об иномирянах, поселившихся на Маджипуре. Люди опасались и недолюбливали рептилеобразных чаурогов, гигантских, неуклюжих, волосатых скандаров, маленьких хитроумцев со щупальцами — урунов и прочих причудливых переселенцев. И пусть пока в отдаленном Нарабале чужаков воочию никто не видел, враждебная почва была вполне подготовлена. Только дикой и эксцентричной Тесме, подумала она, ничего не стоит подобрать инородца и выхаживать, кормя с ложечки лекарствами и супом, или что там дают чаурогам со сломанными ногами? Она не имела никакого понятия, как именно выхаживать, но это ее не останавливало. Вдруг пришло в голову, что за всю жизнь вообще никогда ни о ком не заботилась: не было ни удобного случая, ни надобности. Тесме не замужем, не рожала детей, даже домашних животных не держала. Как на младшую в семье, на нее никто никогда не возлагал ответственности. Не говоря уже о том, что, несмотря на бесчисленные бурные любовные истории, ее ни разу не потянуло навестить заболевшего возлюбленного. И теперь, наконец, поняла, почему решилась оставить чаурога у себя в хижине: ведь одна из причин, по которой она сбежала из Нарабала в джунгли, заключалась в том, чтобы исправить безобразные черты прежней Тесме.