Легкость и непринужденность его речи взбесила Тесме. Разве он не понимает, что эта чешуйчатая змея, этот иномирянин, этот чаурог занял его место в ее постели? Или он не ревнив, или просто не представляет сложившейся ситуации? Отчаянно напрягаясь, попыталась передать правду бывшему любовнику, воображая себя в объятиях чужака: как его руки мнут ее груди и бедра, как мелькает его небольшой, алый раздвоенный язык по ее закрытым глазам, ее соскам, ее лону. Но все было бесполезно — Раскелорн способен читать в мыслях не больше ее. «Он мой любовник, — думала Тесме, — он обладает мною, меня все время тянет к нему, и я не могу дождаться возвращения в джунгли, чтобы оказаться с ним в постели». Но все это время Раскелорн стоял, улыбаясь, и вежливо болтал с чаурогом, обсуждая возможности выращивания ниука, глейны и стагги в здешних краях, о посеве семян в болотистых районах, и лишь после долгой паузы перевел взгляд на Тесме и осведомился — так безмятежно, словно интересовался, какой нынче день недели, — намерена ли она жить в джунглях и дальше.
Она со злостью посмотрела на него:
— Хочешь знать, почему я предпочитаю жить в джунглях?
— Удивляюсь, как ты обходишься без элементарных удобств?
— Зато я никогда не была так счастлива.
— Хорошо, рад за тебя, Тесме. — Еще одна вежливая улыбка. — Приятно было повидаться с вами. До новой встречи, — попрощался с чаурогом и ушел.
Тесме сжигала ярость: он не заметил, равнодушно не заметил, что она отдается чаурогу. Ему безразлично, отдается ли она чаурогу, скандару или громварку в пруду! Она хотела оскорбить его или по крайней мере, шокировать, а он был всего лишь вежлив. Вежлив! Должно быть, он, как и все остальные, обманывался относительно их взаимоотношений с Висмааном. Для них, наверное, просто непостижимо, что женщина готова предложить свое тело рептилии-иномирянину, они даже мысли об этом не допускали…
Она повернулась к Висмаану:
— Ну как, насмотрелся на Нарабал?
— Вполне. Здесь нечего смотреть.
— Как твоя нога? Дойдем обратно?
— Разве тебе ничего не нужно сделать в городе?
— Ничего такого, я хочу уйти.
— Тогда пойдем, — кивнул чаурог.
Все же нога, казалось, доставляла ему какое-то беспокойство — мышцы, видимо, сводило судорогой, что делало пешую прогулку затруднительной для любого, но, по привычке, он не жаловался и следовал за ней к тропинке в джунглях. Время было не самое приятное, солнце висело почти прямо над головой, тяжелый влажный воздух давил на плечи — первый признак скапливающихся туч, которые вскоре после полудня разрядятся дождем.
Они шли медленно, часто останавливаясь, хотя ни разу он не признался, что устал. Уставала сама Тесме и останавливалась, будто хотела показать ему то геологическое напластование, то необычное дерево, то еще что-нибудь.
Встречи в Нарабале — катастрофа. Надменный, вызывающий, непослушный, презрительный Нарабал. Она привела в город любовника-чаурога, желая гордо покрасоваться перед его жителями, а они не обратили никакого внимания. Неужто настолько отупели, что не в состоянии угадать правду? Или намеренно смотрели сквозь пальцы, решив не доставлять ей удовольствия? И какую нетерпимость видела она раньше в горожанах Нарабала? Почему считала, будто боятся соседства чужаков? Так очаровательно приветливы с Висмааном, так дружелюбны. Возможно, мрачно подумала Тесме, предубеждения существуют только в ее воображении и она превратно толкует высказывания других людей?
В таком случае отдаваться чаурогу было глупостью. Это сработало впустую и не достигло цели в той личной войне, которую она вела против своих сограждан. Просто необычный, нелепый и не преднамеренный случай.
Ни Тесме, ни чаурог не разговаривали во время долгого, медленного и неудобного возвращения через джунгли.
Когда добрались до хижины, он сразу вошел внутрь, а она торопливо выкупалась, проверила ловушки, нарвала ягод, взяла какие-то вещи и тут же бросила, забыв, что хотела с ними сделать.
Наконец вошла в хижину и сказала:
— Я думаю, тебе лучше уйти отсюда.
— Хорошо, — кивнул он. — Сейчас?
— Скоро стемнеет. А ты уже отшагал сегодня много миль.
— Не хочу беспокоить тебя, пойду сейчас.
Даже теперь она была не в состоянии прочитать на лице его чувства. Удивлен? Обижен? Зол? Не могла понять. Он не простился, отвернулся и ровным шагом направился в джунгли. Тесме провожала взглядом, пока он не исчез за низко висящими лианами: сердце колотилось, в горле у нее пересохло, еле сдержалась, чтоб не кинуться следом. Но он ушел, и скоро спустилась тропическая ночь.