Еремайл спешился и шагнул к охранникам, державшим энергометы наготове:
— Капитан группы Еремайл хотел бы повидать Айбала Каттикауна.
— Каттикаун ожидает Властителя Стиамота, — последовал холодный ответ.
— Властитель Стиамот занят в другом месте. Здесь его заменяю я. Я командую этим округом.
— Нам приказано пропустить только Властителя Стиамота.
— Передайте своему хозяину, — сказал Еремайл устало, — что Венценосец шлет свои извинения и просит изложить, обиды капитану Еремайлу вместо себя.
Казалось, охранник остался равнодушным к услышанному, однако чуть погодя повернулся и вошел в ущелье.
Еремайл следил, как он не спеша идет вдоль ручья и исчезает за густым кустарником, окружающим площадку перед домом.
Прошло порядочно времени; ветер переменился, донося жаркие вспышки из зоны огня, дымный пласт черного воздуха резал глаза и горло. Еремайл чувствовал, как сажа оседает в легких. Но отсюда, из этого укромного места, сам огонь не был виден.
Наконец, так же неторопливо, вернулся охранник.
— Каттикаун примет вас, — объявил он.
Еремайл кивнул, подзывая, водителю и своей охране, но стражник Каттикауна покачал головой:
— Только вы, капитан.
Посыльный обеспокоенно взглянул на Еремайла, но тот махнул рукой, отсылая его.
— Ждите меня здесь, — распорядился. — Не думаю, чтобы я задержался надолго.
Он последовал за охранником по дорожке к дому.
От Айбила Каттикауна он ожидал столь прохладной встречи, как и от его охраны. Но Еремайл недооценил учтивости провинциального аристократа, которую следовало предусмотреть заранее.
Каттикаун приветствовал его теплой улыбкой и проницательным взглядом, а затем, подхватив под руку, проводил в свое жилище, которое оказалось скудно меблированным, зато вся обстановка была изящной и красивой. В сводчатом потолке выступали балки из выдержанного в маслах черного дерева, высоко на стенах развешаны охотничьи трофеи, мебель массивная и, очевидно, старинная, Все дышало архаичным духом, как и сам Айбил Каттикаун. Он был рослым — много выше хрупкого Еремайла — и широкоплечим. Массивное тело театрально увеличивал тяжелый плащ, выкроенный из шкуры ститмота, который он носил непринужденно. Лоб высокий, густые темные волосы свисали тяжелыми локонами, глаза черные, губы — тонкие. Этот Айбил производил внушительное впечатление своей внешностью.
Усадив Еремайла, хозяин наполнил бокалы каким-то игристым янтарным вином и сказал, когда они пригубили:
— Итак, вы собираетесь сжечь мою землю?
Еремайл вздохнул:
— Боюсь, нам придется сжечь всю провинцию целиком.
— Идиотская затея. Наверное, самая дурацкая за всю историю человеческих войн. Знаете, как ценится продукция нашего округа? Знаете, сколько поколений тяжкого труда ушло на строительство наших ферм?
— Вся зона — от Милиморна до Синталмонда — последний оставшийся в Альханроеле очаг сопротивления метаморфов. Венценосец хочет, наконец, покончить с войной, а это возможно, лишь выкурив Меняющих Форму из потайных нор в здешних холмах.
— Есть иные средства.
— Мы испробовали все, — ответил Еремайл, — но это ни к чему не привело.
— Вот как! А вы пытались дюйм за дюймом идти по лесам, выискивая их? Разве вы перебросили сюда всех солдат Маджипуры, чтобы провести такую операцию? Конечно, это слишком хлопотно. Гораздо проще выслать летателей и все сжечь.
— Война перемолола уже несколько поколений.
— И Венценосец горит желанием закончить ее, — кивнул Каттикаун, — за мой счет.
— Венценосец отличный стратег, — не согласился Еремайл. — Он разбил опасного, почти непостижимого врага и обезопасил Маджипуру для человеческих поселений — всю, кроме вашего округа.
— Мы и сами неплохо справлялись с окружающими нас метаморфами, капитан. Однако мы не устраивали резни. Я в состоянии справиться с ними. Не настолько они опасны, чтобы сильно угрожать нашему благоденствию, как это, кажется, делает ваше правительство. Ваш Венценосец глупец, капитан.
Еремайл сдержался:
— Будущие поколения восславят его, как героя из героев.
— Очень похоже, — согласился Каттикаун. — Люди подобного сорта обычно и превращаются в героев. Я заявляю, что нет необходимости разорять целую провинцию, чтобы окружить несколько тысяч оставшихся аборигенов. Уверяю вас, это близорукое и опрометчивое решение усталого военачальника, который торопится вернуться к наслаждениям Замка Горы.
— Ничего нельзя изменить. Решение принято, от Милиморна до Хэмфиси все уже пылает.