Сегодня первым зимним днем он мог позволить себе «расслабиться», и завтра и послезавтра. Хоть раз в жизни он мог позволить себе быть обычным приземленным мужиком со стаканом спиртного в руке, потому что таким образом Лент пытался «заглушить» свое горе. Он хотел, что бы его уставший мозг прекратил возвращаться к воспоминаниям о дочери. О том, как он видел ее тело на железном столе морга, как видел пустые глаза жены, слышал как плачет мама, оплакивая внучку. Наконец, он не хотел вспоминать тот день, когда земля с кладбища засыпала могилу его четырехлетнего ребенка.
Он хотел все забыть и вернуться в Косту, пройтись босыми ногами по мягкому песку, прикоснуться к белым волосам той девушки. Вместо этого Лент сидел тут в кабинете и тихо пьянствовал. Он не мог позвонить ей и сказать, что у него произошло горе. Амелия вчера устроила скандал, запустила в стену его телефон. Айпод ударился о стену и упал в аквариум. Телефон Лент вытащил из воды только утром, потому что вчера было не до него. Если бы не Данил, то он наверно задушил Амелию в припадке истерики. Супруги наговорили друг другу много жутких вещей. Горе заставило забыть о правилах приличия и сделать много ужасных недостойных вещей для взрослых хорошо образованных людей – по сути людей из высшего общества, но ослепленных горем и ведущих себя, как бульварные твари. Данилу пришлось вмешаться, чтобы отправить женщину наверх, а Лента ударить, чтобы хоть как–то привести того в чувства. Если бы старший брат вовремя не зашел в кабинет, то, все могло закончиться в полицейском участке…
Сейчас Амелия опять зашла в кабинет. На этот раз аккуратно подкрашена, приятно пахнущая дорогим парфюмом, на высоких каблуках и вся в белом – хороша, но только красота жены была фальшивка. Внутри ее души была лишь пустота, яд, черви.
– Мили сказала, что ты хочешь меня видеть? – женщина поправила шарф на шее, – Увы, я не думаю, что ты хочешь извиниться за вчерашнюю сцену. Я не принимаю извинений. Мои адвокаты решат, как быть с тобой или возбудить процесс или …неважно, я все равно не прощу тебя, ты поднял руку на женщину…мерзавец, – Амелия театрально всхлипнула.
– Женщину? – Валентин поставил стакан на пол, закурил еще одну сигарету. Начинать новый бессмысленный скандал с ней не было желания. Морально он был опустошен, как брошенная в угол выпитая бутылка:
– Нет, ты не женщина – ты жалкое подобие женщины – ты сам грех, Амелия. Если бы ты позволила мне забрать дочку на отдых, Ани была бы жива.
– Если ты позвал меня сказать гадости – то, я ухожу? Я еду давать интервью по поводу проблемы с дочерью, – высокомерно сказала Амелия, – мне нужно успокоить прессу на счет слухов, что мы расходимся. Очистить твое имя, когда ты путаешься с бабенками и беспробудно пьешь. Так что извини, сегодня белый рыцарь я.
– Амелия, – тихо позвал Лент, – после интервью не возвращайся домой. Не нужно.
– Ты хочешь немного отдохнуть от наших отношений? – согласно закивала жена, – Я тоже думала, что нам лучше пожить отдельно друг от друга. Последнее время мы только ссоримся. Меня это сильно раздражает. Я, к примеру, хотела этой зимой съездить в Италию. Вот только ехать туда одной ну, как–то…нужно съездить туда вместе, а то опять поползут сплетни. Так что отдыхаем друг от друга, а к декабрю я позвоню. Идет?
– Нет, Амелия, мои адвокаты свяжутся с тобой – я подаю на развод, – Лент затушил сигарету и поднялся с кресла. Супруга была права в одном, сигарета и спиртное ему не помогут – нужно прекращать пить и привести тело в порядок пока есть время до съемок фильма в США.
– Что – о??? Ты перепил виски?! – женщина рассмеялась зло, неестественно, сухо, – Нужно объединить наши усилия и показать миру, что мы семья! Что ты несешь такое?! Все родственники, друзья, знакомые, коллеги и наконец, мир – привыкли к тому, что мы идеальная семья! Я не позволю…
– Позволишь, – перебил ее Лент, как ни странно в его голосе не было злости или отвращения. Он просто говорил, как уставший человек после долгой изнурительной ночи, – еще как позволишь, Амелия, потому что семьи и отношений про которые говоришь больше нет. Всех тех, кого ты сейчас перечислила…хм, пусть отвыкают – я подаю на развод. Я так решил. Точка.