– Вы заблуждаетесь, мой лорд. Смерть – конец радости.
– Кто здесь говорит со мной?
– Вы знаете меня, мой лорд.
– Делиамбр? Ты тоже умер? Ах, старина, до чего же хорошо в смерти!
– Да, верно, вы вне опасности. Но не умерли.
– Но мне кажется, что это очень похоже на смерть.
– Разве вы настолько искушены в признаках смерти, что так уверенно говорите о ней?
– Что же тогда?
– Всего лишь чары, – ответил Делиамбр.
– Уж не твои ли, колдун?
– Нет, не мои. Но я могу снять их в вас, если позволите. Пробуждайтесь.
Пробуждайтесь.
– Нет, Делиамбр! Оставь меня.
– Но вы должны, мой лорд.
– Должен, – горько повторил Валентин. – Должен! Всегда должен! Неужели мне никогда не суждено отдохнуть? Оставь меня там, где я есть. Здесь так покойно. Я не обладаю воинственными наклонностями, Делиамбр.
– Пробуждайтесь, мой лорд.
– Ты еще скажи, что пробуждение – мой долг.
– Нет необходимости напоминать о том, что вы и так хорошо знаете.
Пробуждайтесь же.
Открыв глаза, он обнаружил, что находится между небом и землей и лежит на руках у Лизамон Хултин. Амазонка несла его как куклу, прижимая к своей необъятной груди. Неудивительно, что он вообразил себя в колыбели или плывущим по черной реке! Рядом с ним, взгромоздившись на левое плечо Лизамон, восседал Аутифон Делиамбр. Тут до Валентина дошло, каким образом он вышел из беспамятства: его лба, щеки и груди касались кончики трех щупалец вроона.
– Можешь меня отпустить, – произнес он, чувствуя неловкость.
– Вы еще очень слабы, ваша светлость, – пророкотала Лизамон.
– Кажется, уже не настолько. Отпусти меня.
Она поставила Валентина с такой осторожностью, будто ему было лет девятьсот. Он тут же ощутил головокружение, и вытянул руки, чтобы опереться на великаншу, не спешившую отойти. Зубы стучали. Тяжелые одеяния саваном облепили влажную, липкую кожу. Он боялся, что если хотя бы на мгновение закроет глаза, омут тьмы снова проглотит его. Поэтому он заставил себя твердо стоять на ногах, хоть это и была всего лишь видимость твердости. Старые уроки не прошли даром: он не мог допустить, чтобы его видели растерянным и слабым, независимо от того, какими терзался страхами.
Мгновение спустя Валентин почувствовал, что успокаивается, и оглянулся.
Его вынесли из большого зала. Сейчас он находился в каком-то ярко освещенном коридоре со стенами, инкрустированными тысячами переплетенных и перекрывающих друг друга эмблем Понтифекса, на которых бесконечно повторялся и рябил в глазах символ Лабиринта. Вокруг, встревоженные и испуганные, сбились в кучу люди: Тунигорн, Слит, Хиссуне и Шанамир из его собственной свиты, а также несколько приближенных Понтифекса – Хорнкаст и старик Дилифон, а за ними еще с полдюжины голов в желтых масках вместо лиц.
– Где я? – спросил Валентин.
– Скоро вы окажетесь в своих покоях, ваше высочество, – пояснил Слит.
– Я долго пробыл без сознания?
– Не более двух-трех минут. Во время речи вы вдруг начали падать. Но вас поддержал Хиссуне, да и Лизамон оказалась рядом.
– Это вино, – сказал Валентин. – Пожалуй, я многовато выпил: бокал того, бокал другого…
– Сейчас вы вполне трезвы, – заметил Делиамбр. – А ведь прошло всего несколько минут.
– Позволь мне еще некоторое время надеяться, что все дело только в вине. – Коридор свернул влево, и показалась огромная резная дверь с золотой инкрустацией в виде звездного огня, над которой была вырезана личная монограмма Валентина – «КЛВ». – Тисана! – позвал он.
– Я здесь, мой лорд, – откликнулась толковательница снов.
– Отлично. Я хочу, чтобы ты вошла вместе со мной. Еще – Делиамбр и Слит. Больше никого. Ясно?
– Можно мне тоже войти? – спросил кто-то из приближенных Понтифекса.
Это был тонкогубый тощий человек со странной мертвенно-бледной кожей, в котором он почти сразу узнал Сепултрова, врача Понтифекса Тивераса.
Валентин покачал головой.
– Я благодарю за заботу, но не думаю, что вы понадобитесь.
– Столь внезапный приступ, мой лорд… вас нужно осмотреть…
– Он правильно рассуждает, – тихо заметил Тунигорн.
Валентин пожал плечами.
– Тогда попозже. Позвольте мне сначала поговорить с советниками, любезный Сепултров. А потом можете немного постучать по моим коленным чашечкам, если считаете, что это необходимо. Тисана, Делиамбр пойдемте…
Вступая в свои покои, он из последних сил изображал царственное величие и ощутил бесконечное облегчение, когда тяжелая дверь отгородила его от суетливой толпы в коридоре. Медленно выдохнув, Коронал рухнул на парчовую кушетку, содрогаясь от покидающего его напряжения.