– Ну что, побежим? – спросил он с наигранным пылом. – Пять миль, а потом глотнем какого-нибудь хорошего золотого вина?
– Конечно, – ответил Миригант.
Когда они выходили из комнаты, Диввис остановился возле выпирающей из дальней стены огромной полусферы глобуса из бронзы и серебра, на которой специальный индикатор отображал маршрут путешествия короналя.
– Взгляните, – сказал он, показывая пальцем на рубиновый шарик, что светился на поверхности глобуса, словно налитый кровью глаз горной обезьяны, – он уже довольно далеко к западу от Лабиринта. Спускается вниз по реке. Это ведь Глейдж?
– Думаю, Трей, – ответил Миригант, – он направляется в Треймоун, как мне кажется.
Элидат кивнул. Он подошел к глобусу и легонько провел рукой по гладкой как шелк металлической поверхности.
– Да. Оттуда в Стойен, а дальше, полагаю, сядет на корабль и переправится через Залив в Перимор, и вверх по побережью до Алаизора.
Он не мог отнять руку от глобуса и ласкал округлости континентов, будто Маджипур был женщиной, а Алханроэль и Зимроэль – ее грудями. Как прекрасен мир и как прекрасно его изображение! На самом деле, это был только полуглобус, потому что другое полушарие Маджипура было сплошь покрыто практически неисследованным океаном, и не было смысла изображать его на глобусе. Все три континента, представленные на глобусе, находились в одном полушарии. Алханроэль с большим зазубренным пиком Замковой горы, выступающим в комнату, покрытый лесами Зимроэль, пустынный Сувраэль внизу, а между ними, во Внутреннем море, Остров сновидений, дом благословенной Владычицы. В деталях были изображены многие города, горные цепи, крупнейшие реки и озера. Какой-то непонятный Элидату механизм все время отслеживал положение короналя, и светящийся красный шарик постоянно двигался, отображая его перемещения, так что всегда можно было узнать, где лорд Валентин сейчас находится. Будто в трансе, Элидат провел пальцем по маршруту великого паломничества: Стойен, Перимор, Алаизор, Синталмонд, Даниуп, по ущелью Кинслейн в Сантискион, и обратно по широкому кругу через предгорья, снова к Замковой горе…
– Вам ведь хочется ехать с ним? – спросил Диввис.
– Или вместо него? – сказал Миригант.
Элидат резко повернулся к старшему мужчине.
– На что это вы намекаете?
– Разве не ясно? – ответил смущенно Миригант.
– Думаю, что вы обвиняете меня в противозаконных замыслах.
– Противозаконных? Тиверасу двадцать лет как пора умереть. Он жив только благодаря каким-то чарам…
– Передовым успехам медицины, вы хотите сказать? – переспросил Элидат.
– Это одно и то же, – пожал плечами Миригант. – Кабы все шло естественным образом, Тиверас уже давно бы умер, и нашим понтификом сделался бы Валентин. И новый корональ возглавлял бы свое первое великое паломничество.
– Это решать не нам, – проворчал Элидат.
– Да, – сказал Диввис, – это решает лорд Валентин. А он ничего решать не будет.
– Будет, когда настанет время.
– Когда? Через пять лет? Десять? Сорок?
– Вы хотите заставить короналя принять решение, Диввис?
– Я хочу дать короналю совет. Это наш долг – ваш, мой, Мириганта, Тунигорна, всех нас, кто входил в правительство до переворота. Мы должны сказать ему: настало его время спуститься в Лабиринт.
– Думаю, настало наше время начать пробежку, – сухо сказал Элидат.
– Элидат, послушайте! Я что, наивный младенец? Мой отец был короналем, мой дед занимал пост, который сейчас занимаете вы, я провел всю свою жизнь возле средоточия власти, и я все понимаю не хуже других. У нас нет понтифика. Лет восемь, если не десять, вместо понтифика у нас, можно сказать, живой труп, сидящий в Лабиринте в стеклянном пузыре. Хорнкаст с ним говорит или делает вид, что говорит, получает от него указания или притворяется, что получает, но фактически понтифика у нас вообще нет. И как долго сможет таким образом функционировать правительство? Сдается мне, Валентин пытается быть понтификом и короналем сразу, а с такой ношей не справиться никому, и от этого страдает вся структура власти, все парализовано…