Он наблюдал за сбором плодов глейна – после пурпурного дождя прошло уже несколько дней, – когда к нему подбежал старший садовник, невозмутимый морщинистый гэйрог по имени Симуст. Он был, против обыкновения, очень сильно взволнован: змееподобные волосы спутаны, раздвоенный язык так и мелькал, будто вот-вот вылетит изо рта.
– Нийк! – кричал он. – Нийк!
У нийков серовато-белые листья, узкие, словно карандаши, они торчат вертикально, как ударенные током, небольшими пучками на кончиках черных двухдюймовых ветвей. Ствол прямой и тонкий, веток мало, и они будто изломаны. Топорщащиеся вверх листья завершают картину и придают нийку такой угловато-колючий вид, что его ни с чем не спутаешь даже издалека. И издалека, когда они с Симустом еще бежали к роще, Этован Элакка разглядел нечто до невозможности странное – на каждом дереве все листья смотрели вниз, будто это были не нийки, а какие-нибудь плакучие танигалы, или вовсе халатинги!
– Вчера с ними все было хорошо, – рассказывал Симуст. – Сегодня утром с ними все было хорошо! А теперь… теперь…
Этован Элакка добежал до первой группы высаженных пятерками деревьев и потрогал ближайший ствол. Он показался странно легким. Этован Элакка толкнул, и дерево упало, сухие корни легко вывернулись из земли. Он толкнул второе дерево, третье…
– Погибли, – сказал он.
– Листья… – заметил Симуст. – Даже на мертвых нийках всегда торчат вверх. А как сейчас – я никогда не встречал ничего подобного.
– Неестественная смерть, – пробурчал себе под нос Этован Элакка, – это что-то новенькое, Симуст.
Он бегал от посадки к посадке, пиная деревья наземь, после третьей группы нийков он перешел на шаг, а после пятой медленно побрел, опустив голову.
– Погибли! Все погибли! Мои прекрасные нийки…
Да, засохла вся роща. Нийки умирают быстро, вся влага уходит из их губчатых ветвей, но роща, засаженная поэтапно в течение десяти лет, не могла полностью погибнуть в одночасье, да и странное поведение листьев было необъяснимо.
– Мы должны сообщить сельскохозяйственному агенту, – сказал Этован Элакка, – а еще, Симуст, отправь гонцов на ферму Хагидона, и к Нисмэйну, и к этому, как его, который возле озера. Пусть спросят, не случилось ли у них чего с нийками. Уж не болезнь ли, а? Но ведь нийки ничем не болеют… Значит, какая-то новая болезнь, верно, Симуст? Свалилась на нас, как послание от Короля Снов.
– Пурпурный дождь, сэр.
– Цветной песок? Разве он может чему-то навредить? На той стороне Разлома он выпадает часто, но у них все в порядке. Ох, Симуст, нийки, мои нийки!
– Это все пурпурный дождь, – твердо произнес Симуст. – Он совсем не такой, как в восточных землях. Это был ядовитый дождь, и он убил все нийки!
– И чувствильники тоже? За три дня перед тем, как начался?
– Они очень нежные сэр. Может, они почувствовали яд в воздухе, когда дождь приближался.
Этован Элакка пожал плечами. Может быть… Может быть… А может быть, ночью из джунглей прилетали меняющие облик – на волшебных летающих машинах или на метлах – и рассыпали над землей какую-то колдовскую погибель. И такое может быть. В мире, состоящем из «может быть», возможно все.
– Что толку гадать? – с горечью сказал он. – Мы не знаем ничего. Только то, что погибли чувствильники и нийки. А что будет дальше, а, Симуст? Что дальше?
Глава 12
– Валентин, смотри! – вдруг с неожиданной радостью воскликнула Карабелла, весь день смотревшая в окно летающей лодки, как будто надеялась силой взгляда ускорить движение по унылым пустошам. – Кажется, мы наконец-то выбираемся из пустыни!
– Быть того не может, – ответил он. – Нам ехать по ней еще три или четыре дня. А может быть, пять, или шесть, или семь…
– Нет, ты посмотри!
Валентин опустил пачку бумаг, которые непрерывно листал всю поездку, сел прямо и тоже посмотрел в окно. Да! Божество свидетель, местность сделалась зеленой! И не того тусклого серо-зеленого цвета, что присущ скудной, корявой, жесткой и упрямой пустынной траве, а яркой сочной зелени настоящей маджипурской растительности, насыщенной энергией роста и плодородия. Итак, наконец-то он вырвался из поля злых чар Лабиринта, и караван короналя покидал выжженное плоскогорье, под которым находилась подземная столица. Значит, он приближается к владениям герцога Насимонтского – Костяному озеру, горе Эберсинул, полям туйолы и милаиле, большой усадьбе, о которой Валентин был весьма наслышан…
Он легко положил руку на хрупкое с виду плечо Карабеллы и провел по спине, осторожно нажимая пальцами на упругие полоски мышц, лаская ее под видом массажа. Как же хорошо снова быть рядом с нею! Она присоединилась к нему в паломничестве неделю назад, в руинах Велализира, где они вместе знакомились с ходом археологических раскопок громадного каменного города метаморфов, который хозяева забросили пятнадцать, а то и двадцать тысяч лет тому назад. Ее прибытие помогло ему выбраться из мрачного и подавленного настроения.