— Поедешь! — Усмехнулся отец. — Иначе твоему Федулову земля покажется с напёрсток! И можешь не заморачиваться с угощением. Я мякину не пью! Чего доброго с расстройством желудка потом майся!
— Зачем ты так? Валя же работает в твоём магазине и продукты берёт там! — обиделась Василина.
— Вот именно! Там! Берёт! — подчеркнул он последнее слово.
— Что ты этим хочешь сказать? — Насторожилась девушка.
— Только то, что у меня мало времени. А если ты не начнёшь собираться, я позвоню начальнику безопасности и твоему Федулову придёт конец. Поверь, обвинить его в воровстве, взятке или другом каком преступлении не составит труда. — Усмехнулся мужчина. — Так, что решать тебе. Быть или не быть!
— Ты не сделаешь этого! — Василина опустилась на стул, не веря тому, что услышала. Отец её шантажирует?
— Поверь, сделаю и с превеликим удовольствием! Я его предупреждал, чтоб тебя оставил в покое. Он не послушался! Его выбор. — Куприянов пожал плечами. — Теперь выбор за тобой. Хочешь, чтоб с ним ничего не случилось, уйдёшь со мной и забудешь об этом выскочке навсегда!
— Но, папа! — В отчаянии воскликнула Василина. — Я люблю его! И он любит меня!
— Пф, — фыркнул отец, — В твоём возрасте говорить о любви? Да у тебя ещё тысяча таких любовей может случится! И что? Губить свою жизнь ради этих голодранцев? Так, всё! — остановил он Лину жестом, пытавшуюся что — то возразить. — Дебаты закончились. Я жду пять минут и звоню в отдел службы безопасности! И не смей писать что— нибудь жалостливое ему! Давай сюда телефон!
Не обнаружив гаджет на кухне, Куприянов поднялся и прошёл в комнату. Квартира, что снимал Валентин, была однокомнатной, так что искомое мужчина быстро обнаружил на журнальном столике. Положив телефон в карман, крикнул, оцепеневшей на кухне, дочери: — Сумка есть? Вещи куда складывать?
Как же так? — думала Лина, механически двигаясь и складывая в Валину спортивную сумку, свои немногочисленные вещи. — Почему отец такой? Неужели он никогда не любил? Почему деньги и престиж для него важнее счастья собственной дочери? А как же тогда отношения с тётей Леной? Что их связывает? От дум и стресса у девушки заболела голова и резко затошнило, да так, что пришлось прислониться головой к холодной дверце шкафа, чтоб переждать приступ. Куприянов с кем — то разговаривал по телефону и Лина молила, чтобы это не касалось её Валентина.
Когда вещи были собраны, она подняла полные слёз глаза на отца и попросила: — Обещай, что ничего не сделаешь Вале и не уволишь его!
— Если ты порвёшь с ним отношения! — парировал мужчина.
Лина молча кивнула и вышла в прихожую. Куприянов помог дочери надеть сапоги и куртку, накинул на голову шарф и вышел вслед за девушкой, защёлкнув английский замок. — Часть плана удачно завершена — улыбнулся он мысленно, спускаясь по ступенькам.
Глава 9
Разрыв отношений похож на автокатастрофу. Жмешь на тормоза и испытываешь взрыв эмоций, потому что понимаешь — поздно, уже ничего нельзя исправить! Сначала ничего не понятно и только спустя некоторое время приходит боль.
Валя ничего не понял, когда придя домой, не обнаружил ни Василину, ни её вещи. Исчезла, словно никогда и не было. Сначала он подумал, что это розыгрыш и вот сейчас раздастся звонок в дверь и улыбающаяся Лина воскликнет:
— Ага! Испугался!
Но проходило время, а никто не звонил и не появлялся на пороге. И даже попытка дозвониться до девушки, не увенчалась успехом. Первое время никто не брал трубку, а потом и вовсе отключили аппарат. Валентин не знал, что думать, ведь все было замечательно. Он видел, что девушка счастлива, что их чувства взаимны…
Как назло, на работе к нему стали проявлять пристальное внимание и ни о каком отгуле или отпрашивании, чтобы уйти пораньше и перехватить девушку около универа, речи быть не могло. Валентин ругал себя последними словами, что до сих пор не удосужился узнать адрес любимой. Хотя, что это могло изменить? Он сразу понял, что не пришелся ко двору, когда там, в больнице, Куприянов ясно дал понять, что Валя никто и звать его никак.
Оставалась еще надежда выловить Ваську через Фаю, благо что с подругой своей невесты Валентин был в хороших отношениях. Промаявшись в неведении неделю, во время короткого обеденного перерыва он набрал номер девушки.
— Алло?
— Фая?
— Валька, ты что ли?
— Ну, а кто? Пора бы мой номер вбить себе в контакты! — Обиделся сначала парень, но тут же отмахнулся. — Ладно, забей! Ты Лину когда последний раз видела? Может созванивались? — Сразу же перешел он к сути разговора.
— Да, уж, больше недели! Что странно, телефон или заблокирован, или отключен. Сама не пойму, что могло случится! Вы поссорились что ли? — Голос Фаи неожиданно приобрел рычащие нотки.
— Нет! Я не знаю! — С горечью воскликнул Валя. — Она ушла.
— Как это ушла? Ты ее обидел? Убью!
— Никого я не обижал! — Вспылил парень. — Сам ничего не понимаю. Думал, ты что — нибудь знаешь! Утром уходил на работу — все было нормально, а вечером она исчезла. Даже записку не оставила! — Пожаловался он подруге, запуская в волнении пятерню в волосы и шагая из угла в угол в фойе супермаркета.
***
Вот уже неделю девушка вновь жила дома, однако чувствовала себя чужой среди знакомой обстановки. Пару раз попыталась заняться уборкой, но Нина Николаевна её отругала, заявив, что это дело клининговой компании. Вымыть посуду за собой ей не позволила домработница Анна Семёновна, в обязанности которой входило приготовление еды и сервировка стола. Поэтому Лина ходила по дому призрачной тенью, не зная, чем заняться. С универом сложностей не возникло, ведь сломанная рука давала медотвод и Лина бы радовалась такой возможности, если бы жила с Валентином. Дома же на неё давили даже стены и девушка попыталась отвлечься посещением лекций, но и в этой малости ей было отказано. Отец категорически запретил появляться в университете.
— С деканатом я договорился, хвостов у тебя не будет, зачёты поставят автоматом. Вот поправишь здоровье и хоть заучись! — Поставил её перед фактом Анатолий Игоревич. — Мне нужна здоровая дочь!
Но Лина догадывалась, что дело не в здоровье. Просто отец лишний раз подстраховался от неожиданных встреч, создав вокруг нее искусственный вакуум.
Лина на этот выпад отца промолчала. Она практически перестала разговаривать с ним, отгородившись безразличием и холодностью. Старалась не пересекаться, а если всё же сталкивалась, то быстро исчезала из его поля зрения.
"Доброе утро!" — Если встреча происходила утром за завтраком.
"Добрый вечер. И спокойной ночи." — Если это было после возвращения Куприянова с работы.
С матерью тоже были натянутые отношения. Всё их общение сводилось к односложным вопросам и таким же ответам с обеих сторон. Обе понимали, что долго так продолжаться не может, но первый шаг делать никто не спешил.
Вдобавок ко всему, Василину стало часто подташнивать, но она списывала недомогание на нервный срыв и недавнее сотрясение мозга. Девушка похудела, осунулась и уже не походила на ту бойкую себя, что могла словесно заткнуть за пояс любого парня.
А по ночам ей снился Валя и Василина, просыпаясь, подолгу плакала в подушку, разрываясь между чувством вины и любовью. Телефона она лишилась. Куприянов не торопился вернуть его дочери, опасаясь подвоха с её стороны, поэтому она не могла даже пожаловаться единственной подруге и спросить совета, как быть дальше. Её полностью изолировали, отделив прошлую свободную жизнь, от нынешней дорогой и благополучной, заперев в золочёной клетке. То, что она до встречи с Валентином жила именно так, как сейчас и ей, вроде как, нравилась такая жизнь, теперь вызывала протест и тоску по свободе. Однажды обретший крылья, уже не сможет довольствоваться лишь землей, мечтая о небе. А Валя для нее и был тем самым небом, без которого она уже не могла жить. И запертая в четырех стенах, медленно таяла. Девушка понимала, что у отца есть какой-то план по отношению к ней, но разгадать его пока не получалось.