Кабинет капитана Фрика находился на первом этаже. Сейчас здесь на ковре пребывал полицейский по имени Ричард Генеро. Капитан Фрик являлся начальником 87-го участка, но в деятельность сыскного отдела вмешивался редко. Он не отличался большой сообразительностью да и, честно говоря, умом. Фрику нравилась работа полицейского, но еще больше капитану хотелось стать кинозвездой. Кинозвезды постоянно общаются с роскошными женщинами, а полицейские капитаны только орут на незадачливых подчиненных.
– Должен ли я понимать, Генеро, что ты не знаешь, кто оставил эту сумку на тротуаре – мужчина или женщина? Так?
– Да, сэр.
– Ты не можешь отличить мужчину от женщины, Генеро?
– Да, сэр. Я хочу сказать, могу, сэр, но лил дождь.
– Ну и что?
– Лицо этого человека было спрятано под зонтом, сэр.
– Этот человек был в платье?
– Нет, сэр.
– В юбке?
– Нет, сэр.
– В штанах?
– Вы имеете в виду брюки, сэр?
– Да, конечно, я имею в виду брюки! – взорвался Фрик.
– Да, сэр. Вернее, они могли быть брюками, которые носят и женщины, и мужчины, сэр.
– И что ты сделал, когда увидел на тротуаре сумку, Генеро?
– Я закричал вслед автобусу, сэр.
– И что дальше?
– Затем я открыл сумку.
– И когда ты увидел, что находится в сумке?..
– Я.., я, кажется, слегка растерялся, сэр.
– Ты побежал за автобусом?
– Н.., н.., нет, сэр.
– Ты знаешь, что следующая остановка находится всего в трех кварталах?
– Нет, сэр.
– Эх ты, Генеро. Ты понимаешь, что ты мог остановить машину, догнать автобус и арестовать человека, который оставил сумку?
– Да, сэр. Я хочу сказать, что тогда я этого не понял, сэр. Но сейчас понимаю, сэр.
– И тем самым нам бы не пришлось посылать сумку в лабораторию и гонять детективов в аэропорт?
– Да, сэр.
– И не искать другие части тела, чтобы установить личность убитого? Это ты хоть понимаешь, Генеро?
– Да, сэр.
– Тогда почему же ты такой осел?
– Не знаю, сэр.
– В автобусной компании нам сказали, что автобус, который отъехал от той остановки в 2.30.., в 2.30, Генеро?
– Да, сэр.
– ., в 2.30, имеет номер 8112. Мы разговаривали с водителем. Он не помнит никакого человека в черном, который сел на том углу, ни мужчины, ни женщины.
– Я видел этого человека, сэр. Я видел его или ее, сэр, собственными глазами.
– Мы тебе верим, Генеро. Водитель автобуса не обязан помнить всех своих пассажиров. Как бы там ни было, Генеро, мы до сих пор так ничего и не выяснили. А все потому, что ты не подумал. Почему ты тогда не подумал, Генеро?
– Не знаю, сэр. Наверное, я очень растерялся.
– Господи, бывают времена, когда я жалею, что я не кинозвезда или еще что-нибудь в этом роде, – страдальчески проговорил капитан Фрик. – Ладно, иди. Живи, Генеро.
– Да, сэр.
– Давай, выметайся!
– Слушаюсь, сэр. – Генеро отдал честь и поспешно покинул кабинет начальника участка, благодаря свою счастливую звезду: никто не знал, что он перед тем, как нашел сумку, выпил два стакана вина у Макса Манделя.
Фотография сумки лежала на столе Нельсона Пиата.
– Да, это наша сумка, верно, – сказал он. – Отличная фотография. Вы снимали?
– Вы имеете в виду меня лично? – переспросил детектив Мейер Мейер. – Да.
– Нет, полицейский фотограф.
– Да, это наша сумка, – повторил Пиат. Он откинулся на спинку кожаного вращающегося кресла, которое стояло у огромного окна. Кабинет находился на четвертом этаже административного здания международного аэропорта. Окна выходили на взлетную полосу, мокрую от дождя. – Проклятый дождь! – добавил Нельсон Пиат. – Он нам так мешает.
– Вы не можете летать, когда идет дождь? – поинтересовался Мейер.
– Можем. Мы можем летать почти в любую погоду. Но полетят ли пассажиры, вот в чем вопрос? Как только начинается дождь, все сразу начинают отказываться от билетов. Боятся. Все боятся, – Пиат покачал головой и опять принялся изучать глянцевую фотографию размером 8,5 х 11 дюймов. Сумку сфотографировали на белом фоне. Снимок действительно был отличным. Название фирмы и девиз виднелись отчетливо, словно неоновые. – Ну и что случилось с этой сумкой, джентльмены? Какой-нибудь взломщик держал в ней инструменты или еще что-нибудь в этом роде? – Он рассмеялся собственной шутке и взглянул сначала на Клинга, потом на Мейера.
Клинг ответил за обоих:
– Не совсем, сэр. Убийца прятал в ней часть трупа.
– Часть?.. Ого, ясно. Да, это плоховато, даже очень плохо для бизнеса. – Пиат замолчал. – Или нет? – Он опять замолчал, что-то обдумывая. – Газеты будут писать об этом деле?
– Сомневаюсь, – ответил Мейер. – Оно слишком кровавое для публики, и к тому же в нем нет ни изнасилования, ни роскошной женщины. Слишком скучно.
– Я подумал.., знаете.., фотография сумки на первых страницах газет могла бы нам здорово помочь. Черт возьми,такую рекламу трудно достать обычным путем. Кто знает, может, она нам даже поможет?
– Да, сэр, – терпеливо согласился Мейер.
Если Мейер Мейер обладал добродетелями, то терпеливость, несомненно, относилась к их числу. Он родился терпеливым. Дело в том, что отец Мейера был шутником, человеком, который с удовольствием рассказывал гостям во время обеда, что они едят из грязных тарелок. Да, это был настоящий шутник. И вот, когда этот хохмач стал слишком стар, чтобы подтирать носы младенцам и менять пеленки, произошло маленькое чудо – его жена забеременела.