Пока карета катила по направлению к Коннот-сквер, она, подперев рукой подбородок, смотрела в окно. Нед и Аласдэр нашли бы на костюмированном балу множество возможностей. Девушка тихонько вздохнула: жизнь казалась невероятно печальной. Она понимала, что все еще тоскует по брату, но дело было не только в этом. Слишком часто ее стало посещать ощущение бессмысленности происходящего и бесполезности планов на будущее.
Если бы не проклятое завещание Неда, она купила бы себе домик в деревне, уединилась бы там со своей музыкой и лошадьми и в затворничестве вела бы приятную жизнь старой девы. Но Аласдэр держал в своих руках завязки от ее кошелька, и это казалось Эмме невыносимым. Отвратительная, невозможная ситуация!
Но в глубине души слабый голосок надоедал с вопросом: неужели она правда довольствовалась бы участью старой девы? Конечно, лучше выгодный брак с симпатичным, приятным человеком. По крайней мере ее постель не останется холодной. У нее родились бы дети и дали смысл ее жизни.
Карета остановилась у величественного, оштукатуренного белого здания. Дорожка от мостовой до парадного была укрыта навесом, и из дверей то и дело выскакивали слуги с фонарями, чтобы осветить дамам путь.
При первых звуках музыки, донесшихся из бального зала в дальней части дома, плохое настроение Эммы сразу улетучилось. Она любила танцевать, но обещала себе в этом сезоне не вальсировать, потому что Нед не любил вальса. Она и сейчас будто слышала его ворчание: брат повторял, что в вальсе нет ни малейшей живости. Какой смысл, прижимая даму, без толку кружить по паркету? Зато другие танцы — кадриль, котильон, буланже, не говоря уже о деревенских танцах, — пользовались его симпатией. И Эмма считала, что с благословения Неда может ими наслаждаться.
Она отдала накидку подскочившему лакею и вместе с Марией поднялась по лестнице поздороваться с хозяевами. Бальный зал был уже полон гостей. Дамы задержались на пороге, и Эмма быстро осмотрелась вокруг. Она не заметила в толпе Аласдэра. Хотя почему его отсутствие должно броситься ей в глаза, оставалось тайной.
— Миледи, окажите мне честь, разрешите пригласить на танец.
Эмма повернулась на голос, уловив знакомый легкий акцент. На Поле Дени было черное домино и маска, закрывавшая больше половины лица. Она подчеркивала его узкий нос и тонкие губы и придавала загадочность. Но у Эммы, словно от дурного предчувствия, по коже пробежал холодок. Будто отчетливее проявилась его замеченная раньше хищность. И он, кланявшийся, весь в черном — от иссиня-черной макушки до начищенных черных сапог — выглядел по-настоящему зловещим.
Но быть может, ее ощущение не дрожь дурного предчувствия, а дрожь предвосхищения? В господине Дени было явно нечто мятежное. А Эмма горела решимостью всколыхнуть застойный пруд своего нынешнего тусклого существования.
— Так вы узнали меня, господин Дени? Полагаю, это было несложно. — Эмма смотрела на него с улыбкой и неподдельным зовом в глазах.
— Я почувствовал, что вы приехали, еще до того, как увидел вас, — пробормотал француз. — Позвольте заметить, мадам, вы незабываемы. Вас невозможно не узнать.
— Как вы велеречивы! — одобрила его тираду Эмма. — Но разрешите напомнить: я очень неблагодарный объект для комплиментов.
— Считайте, что я предупрежден. — Поль так и не выпустил руку девушки. — Но верьте мне, я вам не льщу, только говорю правду.
Эмму так и подмывало рассмеяться.
— Очень мило сказано, сэр.
— Ах, мадам, я совершенно раздавлен. — Француз прижал к сердцу ладонь и проникновенно посмотрел на Эмму. — Неужели мне не удастся сказать ничего такого, во что вы могли бы поверить?
— Можете, если скажете, что находите наш разговор абсурдным. Вы, сэр, знаток флирта. Но не думайте, что я не способна отличить игру от реальности. — Эмма нетерпеливо топнула ногой; ее взгляд устремился туда, где составлялись пары для очередного тура.
— А на реальность со мной вы согласны? — Голос Поля сделался абсолютно серьезным, пристальный взгляд словно пронзал ее насквозь.
Господин спешит. Неужели набрал так много долгов? Эмма снова испытала укол неприязни, но твердо заявила себе, что должна через нее переступить. Она не питала никаких иллюзий. Поль Дени, если и считал ее привлекательной, влюбился не в нее, а в ее деньги. А она, если и думала, что он красив, влюбиться бы в него не смогла. Речь шла не о любви. Речь шла о соглашении, которое следовало заключить до Дня святого Валентина.
— Возможно, — проговорила девушка низким голосом, — но пока займемся игрой.
— Как угодно. — Поль Дени сладко улыбнулся. — Я сделаю все, что вы пожелаете.
— Тогда давайте потанцуем.
Француз подал ей руку и вывел на середину танцевального зала. И в ту же секунду почувствовал, что она отстранилась, прочел это в ее глазах. Надо действовать осторожнее. Но у него так немного времени. Если не удастся достигнуть цели флиртом, придется применять силу, а это может оказаться и хлопотным, и опасным. А он любил работать аккуратно — появляться незаметно и исчезать без следа.
С минуту или две Мария наблюдала, как они танцевали, стараясь уяснить причину своего беспокойства. Этот господин Дени ей сразу не понравился. В нем было нечто такое, что ее тревожило. Наверное, он казался слишком обходительным, слишком поспешным — со своими безукоризненными французскими манерами и мрачной внешностью. И великолепный танцор, что еще больше привяжет к нему Эмму.
Но Эмма — разумная женщина и очень независимая. Нет смысла беспокоиться, что она сделает легкомысленный выбор: все великосветские женихи лежат у ее ног. Выходить замуж надо, в этом Мария была убеждена. Но ее подопечная сделает мудрый выбор… нет никаких сомнений. От собственных рассуждений у Марии отлегло от сердца, и она пошла в карточную комнату присоединиться к своим приятельницам.