Валентины
В моей молодой бесшабашной жизни, оставили след три Валентины.
В Вале Тихомировой было что-то от годов пятидесятых. И лицо, и тело, и манера одеваться. Может мать пародировала, может бабку. Но ей это шло. Лицо было простое, без прикрас. И лоб, и нос, и губы – всё обыкновенное. А вот глаза! В них находилось то самое ретро. Сам взгляд был приветом из тех времён. Ну, и конечно причёска. Две косички без лент, спадающие на лацканы пиджака, очень напоминающего мужской, перелицованный. И юбочка строгая, и туфельки строгие. Самые обычные. И говорила просто, без затей. И жила бесхитростно. Без двойного дна, вся, как на ладони. Ясная.
Дома фикус, огромный, в кадушке. Листья блестящие, словно маслом растительным натёртые. Сантиметров по двадцать каждый. Круглый стол, матерчатая скатерть, пол дощатый. Обычные широкие доски, выкрашенные в жёлто-оранжево-коричневый цвет. На стене фотографии родни. Стулья деревянные старинные. Но, прочные, сто лет ещё прослужат.
С ней было просто. Всё просто. Она была, как воздух к которому привыкаешь и перестаёшь замечать. К ней всегда, в любое время, в любом виде можно было прийти. И приютит, и накормит, и денег на дорогу даст. Бессловестная была. Жилы не тянула, признания не вымогала. Не говорила: «А, помнишь? Ах, не помнишь! Так, я тебе напомню». Умница. На таких стояла и стоит Россия.
Пришёл к ней как-то, а она беременная.
- Мой? - С испугом и тайным трепетом, спросил я.
- Ну, тебя же не было, - как-то кротко ответила она.
И я успокоился, повеселел. Выпил, покушал, переночевал и ушёл не прощаясь. Больше к ней не ходил.
И было ещё две Вали. Причём встречался с ними одновременно.
Валентина Владимировна Мах, когда-то была моей учительницей химии. Сутуловатая, лопатки вместе соединены, руки держала в стороны. Ну, точно, ни дать ни взять, человек с речки или от колодца идет, воду несет, вот только ведер с водой в руках не хватало.
Страстная была до безумия, искала меня повсюду и, как ни странно, находила.
И Валя Колесникова, так же со школой связанная. Ученица выпускного класса. Я к ней долго не прикасался, держал на расстоянии. Она мне по этому поводу даже истерики закатывала. Дескать: «Не любишь».
Знакомство с Колесниковой было романтическим. Я в тот день был сильно пьян и как там в сказке? На больного льва даже шакал нападает? Так вот, шакал был не один. Шакалов было много. Обычная шпана, подвыпили, раздухарились, а тут навстречу я – «тепленький». Ну, и слово за слово. Понеслось. Руки у меня ватные, ноги ватные, свалили с ног и били. Тут и появилась моя спасительница – вступилась.
Шпана оценила девичий порыв. А, может сами испугались того, что делают. В общем, отстали. Помогла мне Валя встать, дойти до дома. Помогла помыться, покормила. Помню, все лицо зеленкой измазала, раны прижигала. После этого с неделю носа на улицу не мог показать. Зеленый был, как Фантомас.
Хорошее было время, приятно вспоминать.
2002 г.