Собутыльники отреагировали на случившееся вяло. Поразило то, как повела себя Женя. Искреннее горе отпечаталось на ее лице. Наклонившись над Мишей, она стала осматривать его грудь, гладя при этом его продырявленную щеку. Что случилось с туберкулезником, волновало ее гораздо сильнее, чем перспектива самой получить удар ножом от незнакомого психопата. На горе-Дон-Жуана она даже не посмотрела.
Валера схватил пакет с боксерскими перчатками, быстро вышел в коридор, собрался и без препятствий покинул бомжовый притон. Нож он прихватил с собой.
От произошедшего и выпитого у него шумело в голове, и стала наваливаться усталость. День явно затянулся, а закончился и вовсе отвратно. Ничего, кроме желания попасть домой, не было.
* * *
Утро понедельника вышло недобрым. Мандраш, охвативший Валеру при первых воспоминаниях о содеянном, постепенно отступил. На его месте начала расти залихватская уверенность, что ничего страшного не произошло.
Что мы имеем? – размышлял Валера: некий БОМЖ, туберкулезник… Во-первых, не факт, что он умер. Два или три раза я ударил его ножом… ну и что? Куда я попал этим ножом? Да и сам он, через раз дышал. Он и без меня был не жилец. Думаем дальше: кто там знает меня, что им обо мне известно? Представился я своим именем, так и что с того? Я ж не Роберт какой-нибудь. А сколько Валер на свете? Отпечатки… скорее всего остались. Но свою рюмку я не допил, а там не та публика, чтобы оставлять водку недопитой. Нет, этих ничто не остановит, пусть при них хоть весь дом перережут. Стало быть, рюмку уже залапали другими отпечатками. Получается – пронесло!
Валера попытался вспомнить Женю, но ничего, кроме того, что она была толстая, вспомнить не смог. Двери Эдемского сада приоткрылись перед ним. Райские кущи обдали его своими дивными флюидами, заветные желания и мечты немного погостили в его душе. Счастье, такое близкое и осязаемое, помаячило перед его носом… и пропало. Двери захлопнулись. В Валериной душе снова жил пацан.
К восьми тридцати, Валера был на работе. Голова немного просветлела, самочувствие улучшилось. Но, что-то грызло его изнутри, червь, на которого он тщетно пытался не обращать внимание.
Подсознательно он понимал: все его умозаключения о том, что ему нечего бояться, страдают каким-то изъяном, надуманностью. Предвидение страшного и неотвратимого возмездия уже прочно прописалось в Валериной душе. Усилия, которые требовались ему, чтобы не дать этому чувству прорваться в сознание, требовались все более титанические.
Движения Валеры стали судорожными и суетливыми, голос повысился тона на три. Неизвестность была нестерпима, появилось маниакальное желание действовать. Он вспомнил, что на нем та же куртка, в которой он был вчера. Немедленно созрело решение уничтожить ее. Никаких видимых следов преступления Валера на ней не нашел, однако ее судьба уже была решена. Куртка сгорела в небольшом костре позади цеха.
Неугомонный человеческий рой, снующий по заводу по своим делам и виденный Валерой тысячи раз, сегодня раздражал его. Все на свете он отдал бы, чтобы опять стать частью этого всеобщего движения, спешить куда-нибудь по производственной надобности, обдумывать задание мастера, а не кошмарное вчерашнее происшествие.
Но ощущение отстраненности от этих людей уже завладело Валерой. Вместе с ним пришло острое и тоскливое предчувствие, что сегодня он видит их в последний раз.
Наконец, рабочий день закончился. Валера быстро собрался и отправился домой пешком.
Метров за триста до дома, он свернул влево и начал подходить к нему по спирали, постоянно высматривая посторонних людей, незнакомые машины, словом, что-то необычное. Предчувствие засады не покидало Валеру, доводя до паранойи. Однако, как не всматривался он в окружающую обстановку, ничего подозрительного ему на глаза не попалось. Никаких следов полицейского присутствия в округе не было.
Валера зашел в свой подъезд и стал подниматься по лестнице. На площадке между вторым и третьим этажами стояли двое парней. Одетые дешево и неряшливо, они сразу произвели на него тяжелое впечатление. Явно скучающие, с развязными движениями, недоброй ухмылкой и холодным взглядом, они своим видом походили на типичных гопников, если бы не одна деталь: в этих глазах, кроме вызова и дерзости, было еще что-то, какая-то безусловная уверенность в себе, то, что так усердно, но без результата, имитируют уличные хулиганы.
Желание развернуться и побежать сверкнуло в голове у Валеры, но он не побежал: Не по-пацански это. Сделав безразличное лицо, Валера двинулся вперед, стараясь не встретиться с ними глазами.