Я кидаю взгляд на изрезанное запястье.
И неприятных тоже.
Хотя я никогда не смогу понять таких людей. Для меня это чистой воды показуха. Если б Лера действительно хотела покончить с собой, то действовала бы наверняка.
У нас в Муторае суицидников хоть отбавляй. Никого не удивят жмурики под окнами чудесным зимним утром. В основном люди замерзают по глупости, но знали у нас парочку стариков, которые выходили в мороз осознанно, будучи пьяными в зюзю. Лёгкий и безболезненный уход из жизни.
Я щёлкаю каналы и останавливаю свой выбор на каком-то телешоу. В нём старые кошёлки засирают внешний вид типичной жительницы Муторая. Я возмущён. Даже если они это заслужили. Все как под копирку, будто из журнала две тысячи десятого года: с тёмными крашеными патлами, собранными в тугой хвост, и тонкими острыми бровями, такими же крашеными, как и волосы, в узких светлых майках и тёмных не менее узких джинсах. На десять таких баб, дай Бог, найдёшь одну в платье. Но как-то пофиг, во что одета баба, если ты планируешь её раздеть. Лично мне нравятся блондинки, но в Муторае есть всего одна блондинка. И ей пока нет восемнадцати.
Я как-то собрал пацанов и уведомил о своих планах на неё, так что те, у кого котелок хоть немного варит, обходят её стороной.
Поглядев в экран телевизора ещё немного, мне быстро наскучивает деградировать.
Я спрыгиваю с кресла и двигаю на кухню. Надо проверить жратву.
Курица продолжает жариться, а греча вариться, в холодосе подмерзает ещё одна баночка пива, и моё настроение становится в миг лучше обычного.
Остаток дня я просто пялюсь в ящик, жру то, что приготовил, и настойчиво динамлю входящие звонки.
Кто вообще будет брать трубку в субботу?
Хотя для меня и будние дни являются выходными.
А вечером я внезапно обнаруживаю, что в холодильнике не осталось пива. Ваще-то это большая трагедия.
В Муторае у меня всегда припасено бухло на случай, если «прижмёт», или опохмелиться.
Я быстро собираюсь и выхожу на улицу.
В этот раз уличный шум меня не напрягает так, как при первом выходе в люди.
Я решаю не спонсировать магазин по соседству и отправляюсь на поиски супермаркета подальше и побольше.
Спустя минут пять скитаний на глаза мне попадается Дикси, в который я смело заруливаю.
Пока я брожу между полок, краем глаза замечаю шайку развесёлых пацанов, увлечённых шуточной перебранкой. Они трутся рядом и выбирают, что накатить сегодня одновременно со мной.
В любой другой ситуации я бы подключился к их празднованию, но у меня не то настроение. В большей степени из-за того, что теперь у меня между ног две дырки, а не одна, как я привык.
Затарившись необходимым пойлом, я выхожу на улицу и обратно двигаю сквозь дворы. Ещё не очень темно, но солнце стремительно шкерится за горизонт. Это моё любимое время суток, когда на улице резко начинает сокращаться количество любопытных зевак и уставших рабочих.
Шаркая по асфальтированной дороге, я размышляю, что теперь делать.
Не очень-то хотелось быть девкой остаток жизни, хотя бы потому, что я стопроцентный мужик.
Ещё меньше мне хотелось мириться с мыслью, что Лера теперь занимает место в моём теле. Вряд ли такая, как она, сможет сохранить мой авторитет. И всё же, чтобы приспособиться к обстоятельствам, мне достаточно разок хорошенько надраться. Именно это я и собираюсь сделать сегодня ночью.
В пакете у меня позвякивают два пузыря водки.
Думаю, на Лерин вес за глаза хватит полбутылки. Вторую я взял на всякий случай. Мало ли, Лера меня удивит.
Хотя с двух банок пива меня уже мажет как с полбутылки вискаря. Знатно, в общем.
Неожиданно я слышу свист позади себя, и рефлекторно оборачиваюсь.
В прошлый раз после подобного я оказался в этом дурацком теле, и мне не очень хотелось снова очутиться в ещё более беспомощной оболочке, например, каком-нибудь пиздюке или дряблом старике.
Но никакой опасности позади себя я не обнаруживаю. Только кучка тех пацанов, что затаривалась со мной в одном магазине. Я задерживаю на них расплывающийся взгляд. До меня медленно доходит, понимаете?
Я радостно жду этих типов посреди дороги. Но моя улыбка угасает с каждым новым свистом, в котором я читаю нехороший подтекст.
Мы с пацанами никогда не свистели девчонкам, чтоб позвать их бухнуть с нами. Обычно мы насвистывали им вслед по другой причине.
— А чего такая красивая и одна? — говорит один из них, быстро приближаясь ко мне.