- Валера, Валера, Валеееера, - слышали мы через громкие всхлипывания.
Мама гладила Сеньку по спине, а папа отбивал чечётку мысом тапочка.
- Может, ты объяснишь? - не выдержал отец и повернулся ко мне.
Я слегка опешил. Не оставалось ни одного шанса, что гусеница появится. Мы обыскали всю квартиру, залезли подо все кровати и выпотрошили все шкафы! Мы с Сенькой сделали всё, что было в наших силах, и вот надо было признаваться, что воспитателей из нас не вышло и настоящего домашнего животного мы не заслужили.
- Валера - это кто? - сверкнул глазами отец и наморщил лоб.
- Гусеница, - ответил я, глядя в пол, - её так Сенька назвал. Она вот здесь у нас жила...
Я прыгнул к письменному столу и схватил банку. На самом кончике берёзового листочка, раскачиваясь на невидимой ниточке, как на тарзанке, висела ярко-зелёная Дуся. Или Валера. Да неважно уже, кто! Важно, что она, наша гусеница, вернулась!
- И живёт! - закричал я на всю комнату, а Сенька сразу же прекратил рыдать.
3
Зимой, когда наступает один из наших любимых с Сенькой праздников (кроме дня рождения и нового года), мы дарим друг другу подарки. Всегда приятно получить что-нибудь нужное просто потому, что ты мужчина и будущий защитник родины. Даже ненужное приятно получить. А ещё приятнее, если оно потом обязательно пригождается.
Так двадцать третьего февраля я стал обладателем огромной белой книги, которая называется «Энциклопедия». Она толстая и очень тяжёлая, в ней есть «всё обо всём», как написано на обложке, и оно может пригодиться в жизни.
Раньше, до сегодняшнего утра, из этой энциклопедии мне ничего не пригождалось. Сколько я её ни открывал, кроме оглавления на третьей странице и разноцветных первых букв в называниях статей, не видел ни бельмеса. А сейчас, пролистав книгу с самого начала до изогнутой, как шея гуся, заглавной Г, я нашёл то, что нужно было позарез: Дуся и всё о ней.
Такие крошечные гусеницы, как наша, да и все остальные тоже, назывались личинками насекомых из отряда чешуйчатокрылых. Это слово, которое начиналось на «че» я прочитал только с пятого раза, а выговорить не сумел совсем, поэтому, когда сразу после него появилось знакомое слово «бабочка», означающее то же самое, сильно обрадовался. Кто придумал такие сложные названия и зачем, если все непростое можно объяснить иначе? Я бы эту энциклопедию точно переписал, дайте только время!
Из статьи о гусеницах я узнал, что всю свою жизнь они много, просто кошмарно много едят, затем окукливаются и превращаются в бабочек. Следовательно, перво-наперво Валере или Дусе предстояло хорошо питаться и уже потом отрастить крылышки.
Питаться так питаться, и я радостно заглянул в банку. Сеня каждый день менял в ней берёзовые веточки и приносил Валере с прогулки пучок аккуратно сорванной травы. Упитанная гусеница, по моим расчётам, сейчас должна была громко грызть свежий, сочный лист и наслаждаться жизнью. Но не тут-то было.
Вместо счастливого питомца на дне банки я обнаружил странно вытянутого светло-коричневого, почти прозрачного, червяка, который уже немного ссохся и оттого скукожился.
- Умер! - неожиданно вспыхнуло у меня в голове, сразу же запылали щёки, быстро-быстро застучало сердце.
Я поднял банку над головой и сквозь её выпуклое матовое стекло рассматривал то, что когда-то было симпатичной крошечной гусеницей. Чулок, длинный, тонкий, безжизненный чулок из пары, какие носит мама, - вот что мне это напомнило. Не было никакого сомнения в том, что из Валеры уже ничего путного не выйдет: ни куколки, ни бабочки. Разве чулки превращаются в крылатых красавиц?
Как сказать об этом Сене? Он больше моего хочет, чтобы у нас всё получилось и папа разрешил принести домой котёнка, щенка или даже толстую морскую свинку.
Я осторожно опустил банку на письменный стол, недолго посмотрел сверху через её горлышко на перекрестья веточек и травинок, потёр обеими руками уши и зажмурился. Перед глазами, прикрытыми веками, заплясали сотни разноцветных точек и закружились чёрно-белые спиральки. Раньше мне это помогало лучше думать, а сейчас не получалось никак.
- Здорово, правда? - неожиданно прозвучал Сенькин голос, и я вздрогнул.
- Что здорово?
- Смотри!
Я потряс головой, чтобы разноцветные точки и спиральки рассеялись, и взглянул туда, куда уставился брат. Среди тоненьких веточек, прикрепившись к покусанному берёзовому листу, висел, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, небольшой тёмно-коричневый, почти чёрный, неровный свёрток.
- Куколка! - радостно закричал я на всю комнату. - У него, ой, у неё получилось!