- Ну… я спрашиваю: это солнце? – повторила я свой вопрос протягивая руку в сторону светила.
- Нет, это стекло. А у вас оно называется солнцем? – спросила она.
Я перевела взгляд на руку, потом на стекло, потом на солнце.
- То, что это стекло я знаю, - сказала, стукнув по стеклу костяшкой указательного пальца. – Я спрашиваю про дневное светило. Оно как называется?
- Солнце, - ответила Юлиана, после чего смущённо улыбнулась.
- А ночное светило? – продолжала я спрашивать.
- Луна. У вас тоже?
- Да. А звёзды есть?
- Да, есть.
- А космос?
- Эм… правильно ли я поняла, что речь идёт о вселенной?
- Да, - ответила, пожав плечами.
То есть практически все вещи имеют привычное, для меня название? Сейчас я могла уверенно ответить «да», так как недопонимание возникло только со словом «полицейский». Нет, ну это если не считать названия магических животных. Но так ли это на самом деле? Сложный вопрос. Для того, чтобы на него ответить необходимо будет хорошенько всё изучить. А сейчас…
- Как вкусно пахнет! – воскликнула я, ощутив приятный аромат, исходящий от моего ужина. На столе в гостиной обнаружилось две порции вкуснятины, а Юлиана сказав, что скоро вернётся вышла из комнаты.
Пока кушала, меня не покидало чувство, что нужно сделать что-то очень важное.
Что именно вспомнить удалось только после того, как Юлиана унесла тарелки, а мы с ирбисом перебрались на кровать в спальне. Я уже собиралась бросить затею – вспомнить, что собиралась сделать – и начать играть, как вдруг вспомнила: имя!
Я до сих пор не знаю имени ирбиса!
Осознание этого факта заставило меня задуматься над вопросом: а почему, собственно, я до сих пор не знаю его имени? Почему до вопроса Силики я об этом не задумывалась? Может потому что мне никогда не приходилось его звать? Но даже в таком случае, как можно было вот так взять и не задуматься о его имени?
Коря себя за невнимательность, повернулась к ирбису и удобно прилегла на бок, подставив руку под голову. Внимательно осмотрела снежного барса, удобно устроившегося рядом. С первого взгляда могло показаться, что он спит, но я почему-то точно знала – он просто прикрыл глаза и лежит, ожидает чего-то.
Не удержавшись, протянула руку и погладила его по голове, после чего тихо спросила:
- Как же всё-таки тебя зовут?
Ирбис напрягся от прикосновения нежной руки рыжеволосой девушки. Да, он до этого почувствовал, как она сменила положение, и даже ожидал, что она сделает что-то, но и подумать не мог о том, что услышит такой вопрос.
И как на него отвечать? Он же в звериной ипостаси говорить не может. Ну… вернее может, но только если трансформировать голосовые связки, но выглядеть это будет весьма противно. Так что лучше даже не стоит об этом варианте задумываться.
Тогда как?
Ирбис ещё несколько минут размышлял над этим, после чего немного расслабился и открыв глаза, в которых Валери увидела искорки озорства, посмотрел на неё. После чего Эйден потянулся к ней ментально.
Магия метаморфов отличается от обычной магии. Эта магия тонкая, хрупкая, необычная по своей структуре и только искусному магу, чаще всего рождённому с этой магией в крови подвластно ею управлять. Но бывали случаи, когда такую магию осваивали обычные маги – хотя это большая редкость, да и управлять ментальной магией так же хорошо, как это могут метаморфы не подвластно никому. Да и не всем метаморфам это удаётся.
А вот Эйден, несмотря на то, что он был полукровкой, справлялся со своей магией великолепно, только редкие вспышки гнева приводили к потере контроля, хотя и они теперь не проявлялись. Рядом с этой девушкой было спокойно. Ему иногда даже казалось, будто только её спокойствие и безопасность его волнуют. Эйден отмахивался от этой мысли в первое время, считая, что это глупо и такие глупости в голову пускать не следует, но вскоре понял – именно мысли о спокойствии и благополучие этой рыжеволосой девушки терзают его, заставляя навострить уши и внимательно проверять каждого, кто к ней приближается.
А сейчас, он даже решился с ней поговорить. Правда, ментально и то боясь напугать её. Эйден боялся, что напугает её и тогда она просто прогонит его. Но и ответить на вопрос тоже хотелось, потому что она всё время обращалась к нему как к человеку и каждый раз ждала ответа.